Онлайн книга «Ужасные невинные»
|
Уж не завидую ли я покойнице, в самом деле (мудила jukebox поставил бы сразу три смайла)? – …Так ты больше не ищешь ее? – Я… – Умение Август заставать врасплох и щелкать камерой из-за угла просто удивительно, до этого она казалась мне только мастером постановки. Не более. – В общем, мы виделись. – Что-то непохоже. – Почему? – Потому, что ты вернулся. И не выглядишь ни счастливым, ни несчастным. – Неужели? – Именно. И потом, есть еще одно обстоятельство. – Какое же? – Эта девушка сейчас не в России. Сегодня, сейчас – она точно не в России. Фразы, стоящие того, чтобы выделить их из всего потока: «Ты не выглядишь ни счастливым, ни несчастным» и про девушку, которая не в России. Август (ей и дела нет до Тинатин) – Август знает, где она. Я – нет. Это несправедливо, но чаще всего так и бывает. – Откуда ты знаешь? – Я наводила справки. Лора меня попросила – и я навела. – Что же еще ты узнала? – Я стараюсь сохранять спокойствие. – Иногда… не часто… она снимается в рекламе, но не зарабатывает этим. Делает это в свое удовольствие. – Ив какой же рекламе она снялась? – Никто не мог вспомнить. Никто из тех, с кем я говорила. Говорят – в самой разной. – Она живет в Москве? Она москвичка? – Спроси что-нибудь полегче, – Август разводит руками. Жалкие крохи информации, даже из Жан-Луи я выудил больше. Август могла бы рассказать мне о своем друге, Илье Макарове, но она не делает этого. Да и кто я такой, чтобы она делилась воспоминаниям о своих друзьях? – Кого это вы там перетираете? – голос Билли окрашен в плотные тона ревности. – Какую девушку? Билли, скорее всего, пребывает в уверенности, что единственная девушка, о которой все должны говорить, – она сама. – Никакую. Просто парень ищет девушку. Такое иногда случается, солнце, – отвечает Август. – Да. Извращенцы все еще существуют. – Давай-ка я сниму тебя с мундштуком. Август снова углубляется в свои фильтры и софиты, разговор о Тинатин можно считать исчерпанным. – Я вам не мешаю? – интересуюсь я. – Я тихонько посижу. – Не мешаешь. Сиди. Мундштук у Билли оказывается намного длиннее, чем марлен-дитриховский мундштук Лоры, наверное, это самый длинный мундштук в Российской Федерации. Для того чтобы покрыть весь путь от его начала до его конца, придется взять билет на электричку. – Значит, ты уезжаешь на год? – Август хлопочет у лица Билли, фиксирует наклон головы, поправляет волосы. – Ты спрашивала об этом трижды, пупсик. – Просто хочу лишний раз убедиться, что целый год не увижу твою физиономию. – А когда-то ты говорила, что я чудо и в моих глазах можно утонуть, как в озере, – Билли картинно разводит руками. – Ну почему люди так завидуют успехам других людей? – Билли уезжает? – решаюсь я поддержать разговор. – Ты обещал сидеть тихонько, – напоминает мне Август. Билли рада моему вопросу, она выглядит польщенной. – Меня пригласили бундеса, дорогуша. Творческая командировка на год, в Кельн. Полный пансион и полторы тысячи евро в месяц на поддержание таланта. Бундеса жаждут, чтобы я написала для них книгу о русском сексе. – А что, русский секс чем-то отличается от немецкого? Билли вставляет сигарету в мундштук. Для того чтобы подкурить ее, Билли приходится вытягивать руки на всю длину. – Русский секс – штука лингвистическая, – изрекает она, сделав первую затяжку. – Русский секс вербален. В нем важен не сам процесс, а то, что ты думаешь по поводу процесса. И в состоянии ли ты его описать. Подобная трактовка удивила бы меня еще сутки, двое суток назад, но после постельных монологов Лоры о юнгэгеблибенемэн, «юношески выглядящих мужчинах 70 лет», о стручках фасоли, о старости среди рисовых полей и треснувшей пятке… нет, пожалуй, теперь я не удивлюсь. Секс можно проассоциировать с чем угодно, и лучше бы это были высокохудожественные ассоциации – очевидно, в этом и заключается правда Билли. Не женский и не мужской взгляд – взгляд «ЖЖ»-феминисток, мнящих себя писательницами, и примкнувших к ним импотентов. Как это согласуется с утверждением Лоры о том, что у Билли лучше всего выходят фразы «я взяла в рот», непонятно. – …Но и это еще не все. В русском сексе много политики и много идеи, и ненависти к прошлому, и страха перед будущим. Тупорылое мессианство – это тоже наше все. Русские вообще всегда такие, какими их хотят видеть. Мы слишком зависим от того, что о нас думают. – Не грузи парня, – советует Билли Август. – А кто его грузит, кто? – Он влюблен. И у него есть своя богиня. Не думаю, что ему хотелось бы общаться с ней только вербально. Или мучить ее политикой. Кстати, о богинях. – Билли из тех, кто любит перекатывать на языке отдающие лакрицей парадоксы. – Богини – самое уязвимое место, самое слабое звено, вот в чем проблема. Богине вечно не до тебя, за всеми ей не уследить, а еще макияж, а еще благословения… Значит, ты можешь допустить и некоторую вольность. – Какую вольность? – Вольность не быть верным. Этот парень – из тех, кто всегда отчаянно влюблен в одну, а спит с другими. Теми, кто дает. Или теми, кто хочет взять. Ведь так, Макс?.. Билли, в отличие от Август, с лету запомнила мое имя, к тому же она выпустила на свет божий «отчаянно влюблен», Билли не так проста, как ее огненно-рыжие вихры. А может быть, слишком проста. И то, и другое мне не нравится. – Оставь свои штучки, Билли, – морщится Август. – Или хотя бы поменяй порядок слов в предложении. – В смысле? – Все это я уже слышала в твоем исполнении. По совершенно разным поводам. На секунду Билли задумывается: обидеться ли ей или рассмеяться. Билли выбирает последнее; смех Билли – резкий, похожий на хлопанье птичьих крыльев. И маленькие металлические шарики, дробь, затесавшаяся в перья. Если один из шариков попадет в софит – софит взорвется. – Ну вот, что и требовалось доказать. Если уж ты установил правила – не нарушай их. – Какие правила? – осторожно спрашиваю я. – Обычно я не встречаюсь с людьми больше одного раза… Август хмыкает. – …только так на них можно произвести должное впечатление. Люди ненавидят повторы, но что делать, если человек состоит из повторов и повторяется каждые пять минут? Выход один – свести количество встреч до минимума. |