Онлайн книга «Черный ангел»
|
— Ты, кажется, хотела оставить ему жизнь? — осведомился Карл. — Ну да, а что? — Если он так проваляется еще минут пятнадцать, то подхватит… как это… пневмонию. И все твои гуманистические порывы окажутся бесполезными, — сообщил Шмеллинг. Брюн тихо ругнулась. Карл был прав. Она пристально уставилась на парнишку. Тот поднялся на ноги — резко, механически, как кукла, которую дернули за ниточки. — Ты ему память стерла? — спросил Карл. Брюн кивнула. Именно этим она и занималась, пока Карл избавлялся от следов, которые могли бы навести милицию на ненужные размышления. Память человека представлялась Брюн в виде красной ленточки, которая проходила через голову насквозь, как телеграфная лента через аппарат. Справа она ныряла в висок. Здесь она еще была ярко-алого, незамутненного цвета. Из левого виска ленточка выходила уже покрытая золотистым причудливым узором. Брюн отхватила от ленточки слева сантиметров пятнадцать. Затем подтянула из головы оборванный край и связала их вместе. Отрезанный кусок ленты к этому моменту уже растворился в воздухе. Он лишился той силы, что придавала ему материальность — личной энергии своего владельца. Парнишка двинулся прочь от скамейки. Он шагал неестественно прямо и вряд ли видел, куда идет. Но в поворот вписался удивительно ловко. Парнишка покинул площадку. Брюн проводила его взглядом и присела рядом с Карлом. После насыщения всегда хотелось немного отдохнуть, не двигаться. — Не грусти, — сказала Брюн и обняла его за плечи. — Мы еще раз попробуем. У тебя обязательно получится. Карл отрицательно покачал головой: — Нет. Это был уже четвертый, Брюн. Я обречен убивать. Я не могу довольствоваться малым. — Может быть, дело в твоем генокоде? — предположила она. Карл поморщился: — Да нет, просто такой характер адский. Вот знаешь, иногда, чтобы избежать беременности, мужчина выходит из женщины за несколько мгновений до того, как кончит? — Это называется прерванный половой акт, — кивнула Брюн. — У меня так тоже никогда не получалось, — сообщил Карл. Брюн улыбнулась: — Все равно, это не повод быть таким угрюмым. Ведь охота была удачной. — Угрюмым? — переспросил Карл. — Grim? Федор Суетин выучил дочь английскому — для переговоров с иностранными торговцами. Брюн и переводила Карлу и Лоту в первое время их пребывания в Новгороде. Брюн снова кивнула. Карл взял ее за руку и принялся целовать ее маленькую ладошку. — I may be grim, perhaps, but only just grim, — шептал он в промежутках между поцелуями. — Аs any man who suffered such affairs. Misfortune… Брюн вздрогнула. Необычное ощущение, родившееся где-то в самой глубине ее тела, поднималось, как тесто на опаре. Внезапно Брюн поняла, что нужно делать. Она положила свободную руку на склоненную перед ней голову. Брюн запустила пальцы в жесткие черные волосы. — Чёрный ангел печали, — произнесла она негромко, но распевно. Эту песню ей пела бабушка перед сном. В ту счастливую и давно забытую пору, когда у Брюн была собственная маленькая комнатка под самой крышей замка Быка. — Давай отдохнём… — Сarelessness or pain, what matters is the loss. You'll see… — Посидим на ветвях, — продолжала Брюн. Необычное ощущение оказалось светом. Он захлестнул Брюн, перелился через край и радужными волнами затопил площадку, что спряталась за кустами слева от бульвара Юности — там, где аллея поворачивала под острым углом, словно переломившись пополам. — Тhe heartbreak linger in my eyes, and dream… — Помолчим в тишине. Одинокая птица… — Wearing perhaps the laciest of shifts. — Ты летаешь высоко… Карл вдруг ощутил, как огрызки крыльев у него в спине наливаются силой. Это было и приятно, и больно — словно прорезался зуб. — The lane's hard flints, — произнес он, задыхаясь, — И лишь безумец… — Will cut your feet all bloody as your run, — Был способен так влюбиться. Карл едва не закричал. Он вскинул голову, выгнувшись назад. Он отчетливо ощутил свои крылья. Не те жалкие зачатки вроде цыплячьих, которые у него когда-то были, а огромные, настоящие крылья. Которых у него не было никогда. — So, if I wished, I could just follow you, — продолжал он. — За тобою вслед подняться, — отвечала Брюн. На его крыльях не было перьев. Они состояли из плотной кожаной перепонки. Когда крылья развернулись, она натянулась. Холодный ветер поцеловал его крылья. Карл задрожал от наслаждения. — Тasting the blood and oceans of your tears, — сказал Карл. Он уже не чувствовал холодной скамейки под их разгоряченными телами. Не видел фонарей и ив окутанных серебристой шалью тумана. Он летел в сумрачном, пустом небе. И не было никого, кроме него и самого обжигающе горячего комочка жизни в его руках, который пульсировал и рвался на свободу. — Чтобы вместе с тобой разбиться, — выдохнула Брюн. — I'll wait instead… — Разбиться с тобою вместе, — повторила она. Карл прижал лицо к ее груди и глухо произнес: — Мy head between the white swell of your breasts. — С тобою вместе [3] , — с мукой в голосе выдохнула она. Брюн застонала. Тело ее обмякло, расслабившись полностью. Карл едва успел подхватить ее. Он услышал, как сердце Брюн мягко толкнулось в ее груди. А затем — еще раз. — Listening to the chambers of your heart [4] … — медленно проговорил он. Карл глубоко вздохнул и огляделся. |