Онлайн книга «Хранитель тайн, или Сброшенная маска»
|
Проснулась я от звонка сотового. Звонила Муська! – Привет! Все спишь? – Звонкий голос подруги прогнал остатки сна. – Уже нет. – Третий раз звоню. Решила, что наслаждаешься секс-подвигами своего мачо. А мы уже сидим и завтракаем в кафе около миленького фонтанчика. – Мы расстались, не успев толком ничем насладиться. – Поссорились? – Разбежались… – Я взяла в руки зажигалку и стала машинально вертеть колесико, высекая огонь. – И чего? – Ничего. Тебя твой Анжело фоткал вчера в обнаженном виде? – И вчера и сегодня. Он сказал, что у меня божественная фигура и он хочет все время любоваться ею. Наговорил комплиментов – я в жизни столько не слышала. Да и откуда? – вздохнула Муська. – Тогда бы уж женился, – хмыкнула я. – И эта божественная фигура маячила бы перед ним и день и ночь. А если серьезно: эти итальянские ловеласы фоткают своих подружек и потом хвалятся друг перед другом их количеством. – Это правда? – Увы! Сама убедилась вчера в этом: влезла в сотовый Луки. А там девицы всех цветов и размеров. Так что делай выводы сама. Ты у нас девочка умная и самостоятельная. Раздался какой-то шум, крик и протяжный вопль. – Муська! – заорала я. – Ты где? Муська, тебя что, избивают? Ты меня слышишь?! – Не ори! – услышала я голос подруги. – Просто я как бы нечаянно его сотовый смахнула в фонтанчик, и сейчас он орет и размахивает руками. Все, нет там моих фоток, – хихикнула Муська. – Он тебя не взгреет? – Пусть только попробует! Я уже ухожу от него. Ты где? – Давай около Колизея встретимся, что ли. Так мы не разминемся! – Лучше на площади Испании. Посмотри по карте и сразу найдешь ее. Жди меня на нижних ступеньках лестницы. Идет? Через полчаса. – Уговорила. По дороге к площади Испании я купила кофе и мороженое. Российский кофе и в сравнение не идет с римским. Это было чисто физическое наслаждение. Мороженое тоже оказалось обалденным. Я шла и любовалась городом, пытаясь запомнить каждую попадавшуюся мне деталь. Я опоздала на пять минут. Муська уже сидела на нижних ступеньках, подперев щеку рукой, улыбалась. Я подошла к ней с другой стороны так, что она не могла меня видеть, и положила руку на плечо. – Утро доброе, Маруся блаженная, видела бы ты себя со стороны. Сидишь, улыбаешься. Как не от мира сего. – А разве этот мир – сей? – Муська обвела рукой площадь. – Да я такой красоты в жизнь не видела. Посмотри только! Кра-со-ти-ща! Ксаня! Глаза разуй, как ты любишь говорить! – Уже разула, – проворчала я, усаживаясь рядом с ней. Площадь действительно напоминала декорации из какой-нибудь старинной оперы. В ней все было ярким, театральным. Лестница, взлетавшая вверх прямо к собору – легкому, изящному, домашнему… Бесконечная лестница, взмывающая в небо, на которой, словно птицы на жердочке, сидели люди. Пятна ярко-розовых цветов разбавляли эту картину. Я лишний раз убедилась, насколько в Риме старина вплетена в сегодняшний день… Площадь обрамляли трех– и четырехэтажные дома. Нижние этажи были отданы бутикам и магазинам, а на верхних жили люди, каждое утро видевшие эту площадь и эту красоту как само собой разумеющееся. Я заметила, что здесь было очень много японцев. Мы сидели, а вокруг бегали торопливые япошки с фотоаппаратами, детьми и многочисленными пакетами с драгоценными покупками. Вокруг нас кипела, обмывала и захлестывала с головой людская волна… – И куда мы теперь? – Смотрим на карту и ориентируемся. После недолгого изучения карты мы поняли, что где-то неподалеку в переулке находится самое знаменитое кафе Рима – «Эль Греко», и решили двинуть туда – выпить по чашке кофе. Мы сели за столик на бархатный красный диван; напротив висел роскошный пейзаж, мы только-только удобно расположились и заказали по чашке кофе, как у меня завибрировал сотовый. Я посмотрела на экран – номер был подавлен. Не ожидая от этого звонка ничего хорошего, я сказала: – Алло! – Почему-то я думала, что меня разыскал Володя. Но я ошиблась. Это был синьор Парчелли! Он хорошо говорил по-английски и сносно по-русски. Он поинтересовался, зачем я звонила. Я представилась и сказала, что мне нужно обязательно встретиться с ним. Голос Парчелли был по-старчески скрипучим. Как древний пергамент или высушенные осенние листья. – Хорошо, – выдавил Парчелли после недолгой паузы. Я невольно подтянулась – я ждала этого момента и была готова сию минуту, нет – секунду, сорваться с места и ехать к нему. Но вместо этого я, стиснув зубы, спросила: – Когда и во сколько? Голос пропал. Я уже подумала, что ветер унес эти сухие листья и они растворились в осенней ночи, как около моего уха прошелестело: – Сегодня. В семь. – А пораньше? – вырвалось у меня. Голос снова пропал. Я терпеливо ждала. – Завтра в пять. – И он дал отбой. Я повернулась к Муське: – Мне надо сегодня ехать. – Куда? – На кудыкину гору. – А если серьезно? – Пенка от кофе нарисовала Муське бело-сливочные усы. – Секрет. – Опять! – патетически воскликнула подруга. – Слушай! Мне порой хочется прирезать тебя из-за всех этих секретов. Сколько можно? Ты просто водишь меня за нос. Обещаешь вот-вот все рассказать, а потом неожиданно срываешься с места и снова молчишь. Так, в конце концов, нечестно. Мы – подруги или нет? – Подруги! – меланхолично откликнулась я, но она сидела, отвернувшись от меня и делая вид, что рассматривает картину на стене. Судя по Муськиной закушенной губе – рассердилась она не на шутку, и я решила сменить тактику. – Ну, Мусь, – заканючила я. – Ну, прошу, не сердись. Просто я сама еще не во всем разобралась и поэтому совершенно не хочу тебя ни во что втягивать. А потом – это опасно. Довольно опасно. – Как?! – зашипела Муська, подпрыгнув на стуле. – Ты подвергаешься опасности и молчишь! Рискуешь в одиночку. А я не могу тебе ничем помочь?! Колись сию минуту. – Нет, Мусь. Не могу. К тому же и тайна принадлежит не мне. А моему отцу. Он умер… – Голос мой задрожал. – Ладно. Замнем, – сдалась Муська. – Но я все равно на тебя в обиде… Правда. – Не обижайся. Кофе понравился? – Еще бы! – Давай я тебе десять чашек кофе закажу. Чтобы ты не сердилась. Муська не выдержала и прыснула. – Три, и хватит. – Йес! Внезапно я помрачнела. События недавних дней были еще свежи в памяти, и я не могла от них избавиться, как ни хотела. Смерть Никиты, Шашковой, нападение на меня… в деревне со смешным названием Опятки… я тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. |