Книга Книга Дины, страница 73 – Хербьерг Вассму

— Ты, Нильс, как всегда, работаешь даже в праздники? — спросила Дина.

— Хотел разнести все по книгам, пока Андерс не вернулся со своими счетами. Дел много.

— Понятно.

Она подошла к массивному письменному столу и остановилась, скрестив на груди руки. Нильс вдруг вспотел. Неприятная слабость сковала его.

— Что-то я хотела тебе сказать… Ах да… Это правда, что ты собираешься уехать в Америку?

Нильс весь сжался. На висках встопорщились поседевшие волосы. Жилетка была расстегнута. Шея у Нильса была жилистая и худая, руки тоже.

Но вообще он был недурен собой. И для конторского служащего, пожалуй, даже слишком силен и мускулист. Прямой нос, благородные черты лица.

— Кто тебе это сказал? — Он облизнул губы.

— Не важно кто. Но я хочу знать: это правда?

— Уж не ты ли стащила у меня со стола карту Америки? Он собрал все силы для ответного наступления. И был доволен собой.

— Нет, не я. А у тебя и карта была? Интересно! И куда же ты собрался ехать?

Нильс посмотрел на Дину. Их разделял стол. Он уперся ладонями в столешницу и поднял к ней лицо. Потом выпрямился так резко, что чуть не опрокинул чернильницу.

— Карта пропала бесследно! До сочельника она еще была здесь!

Он замолчал.

Дина тоже молчала и наблюдала за ним.

— Да все это так, мечты, — ответил он наконец.

— Такая поездка стоит много денег, — тихо заметила Дина.

— А я и не собирался…

Нильс покраснел и несколько раз пригладил рукой волосы.

— Может, у тебя есть деньги?

— Столько нету…

Нильс мысленно ругал себя, что не предусмотрел заранее такого разговора. Не приготовил ответов.

С Диной всегда так. Она, как хищный палтус, умеет застать добычу врасплох.

— Я уже давно хотела поговорить с тобой об одном деле, Нильс, — вкрадчиво сказала Дина, как будто переменив тему разговора.

— О чем же? — Нильс вздохнул с облегчением.

— Да все о цифрах… Они существуют, а найти их невозможно. Неуловимые какие-то. Вдруг появляются, когда начинаешь считать бочки — что грузили, а что разгружали — или поговоришь с людьми, кто сколько и за что задолжал или вернул. Я тут записала кое-что. Не для ленсмана, не для судьи… Но знаешь, все-таки я нашла верные цифры.

Нильс судорожно глотнул воздух. Потом собрал всю свою злость и посмотрел ей в лицо.

— Ты и прежде обвиняла меня в том, что я мошенничаю, — хрипло проговорил он чуть-чуть раньше, чем следовало.

— Вот именно, — почти шепотом сказала Дина и схватила его за руку. — Но на этот раз я уверена в своей правоте!

— Какие же у тебя доказательства? — В душе у него шевельнулось предчувствие, что дело приняло серьезный оборот.

— Пока, Нильс, я оставлю их при себе.

— Потому что их не существует! Ты злая, Дина! Все это твоя злоба и ложь! С тех пор как Стине родила свою девчонку…

— Твою девчонку! — поправила Дина.

— Называй как хочешь! Но с тех самых пор Рейнснес перестал быть моим домом. А теперь ты хочешь перед всем миром выставить меня мошенником! Какие у тебя доказательства? — кричал он.

При свете лампы его лицо казалось белым, подбородок дрожал.

— Ты прекрасно понимаешь, что я не стану выкладывать тебе свои доказательства. Но я хочу дать тебе возможность загладить вину.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты откроешь мне все цифры и вернешь деньги! А об остальном мы договоримся, и я гарантирую тебе билет в Америку.

— Нет у меня никаких денег!

— Есть! Ты и родного брата объегорил на те десять процентов, что он должен был получить после расчета за поездку в Берген. Ты сжульничал, твои цифры не соответствуют сумме, которую Андерс брал с собой с Берген. Это твоя самая большая ошибка, Нильс. Ты хотел переложить свою вину на брата, чтобы в случае чего выглядело, будто мошенничает он, а не ты! Но ты не учел, что я хорошо знаю вас обоих!

Нильс в бешенстве погрозил Дине кулаком и сделал движение, чтобы обежать вокруг стола и наброситься на нее.

— Садись! — приказала Дина. — Или хочешь, чтобы я вызвала ленсмана с его людьми и выложила все, что мне известно? Отвечай!

— Нет! — прошептал он. — Но только ты не права…

— Ты откроешь мне все цифры и вернешь деньги. И немедленно! Что ты с ними сделал? Потратил? Зарыл в землю? В банке их, во всяком случае, нет.

— Откуда ты все это взяла?

Она улыбнулась. Нильс весь покрылся гусиной кожей. Съежился, словно боялся, что она проникнет в него сквозь поры и добьет изнутри.

Он снова сел за стол. Его взгляд то и дело обращался к умывальнику, словно у ребенка, который невольно смотрит туда, где спрятал деревянную лошадку, украденную у товарища.

— Так ты их зарыл? Или они у тебя под тюфяком?

— Нет у меня ничего!

Ее глаза сверлили его насквозь.

— Хорошо! Даю тебе время до вечера. А потом пошлю за ленсманом! — жестко сказала Дина и повернулась, чтобы идти.

И тут же, будто по наитию, снова обернулась к нему. Его глаза были прикованы к умывальнику! Он понял, что она за ним наблюдает.

— Вообще мне надо посмотреть счета. А ты можешь идти, — медленно сказала она. Кошка. Которая вдруг показала когти.

Он встал и прошел мимо нее, стараясь держаться как можно прямее.

Дина заперла за Нильсом дверь, не смущаясь, что он слышит это. Потом закатала рукава и принялась за дело.

Большой умывальник с тяжелой мраморной плитой не хотел поддаваться. Дуб и мрамор. Массивный и прочный.

Дина навалилась всем телом.

Нильс тем временем ходил взад и вперед по лавке. Дина достала жестяную коробку и при свете лампы начала считать деньги.

На другое утро Дина куда-то уехала через горы. Она взяла трюгеры [10] для себя и для Вороного, они были навьючены вместе с дорожной сумкой.

Нильс как раз вышел из лавки, когда она проезжала мимо кузницы.

При виде этой крупной женщины, сидевшей на Вороном, у него потемнело в глазах. Он знал, куда она едет.

С той минуты, как Нильс услыхал, что она двигает в конторе мебель, содержимое его нутра неодолимо рвалось наружу. Причем с обоих концов. Он едва успел добежать до уборной, что была при лавке. Вечером он несколько раз порывался подняться к ней в залу, чтобы повиниться и молить о пощаде. Но не преодолел себя.