Книга Вендетта. День первый, страница 39 – Антон Леонтьев

– Игорек, можешь быть спокоен, Машенька в надежных руках. Ты же знаешь, как я привязана к малышке!

– Не оставляй ее одну и не выключай свет, когда она ложится спать, Машенька не выносит темноты, – напомнил Игорь Леонидович.

– Конечно, конечно! – заверила его актриса. – Дорогой, но ты, надеюсь, не будешь против, если я устрою небольшой сабантуй? Только для своих!

По всей видимости, Элеоноре очень хотелось похвастаться могущественным любовником перед знакомыми и друзьями.

Басалыго, небольшой любитель приемов и вечеринок, сухо кивнул:

– Делай что хочешь, Лора, только не забывай о Машеньке. Она не выносит большого количества людей. Я присутствовать на твоем сабантуе не смогу.

– Дорогой, мне понадобятся деньги на текущие расходы... – промурлыкала Верба, и Игорь Леонидович сказал:

– По всем денежным вопросам обращайся к Тамаре Ивановне. Она знает, что любое твое желание должно быть исполнено.

Элеонора бросилась на шею мафиозо, а затем проводила его во двор, где долго махала рукой колонне из черных джипов. Вернувшись в холл, она презрительно посмотрела на Машеньку и приказала Насте:

– Возьми девчонку и отправляйся с ней играть. Сделай так, чтобы это чучело мне на глаза не попадалось!

Настя поняла, что актриса только что разыгрывала перед Басалыго представление – делала вид, что без ума от Машеньки, а в действительности терпеть не может бедную девочку.

А девочка опять упала на колени и ударилась лбом о пол, и Верба недовольно заметила:

– Господи, она так мне весь паркет испортит! Ну, прекращай, слышишь! Я тебе не папа, церемониться не буду!

Она схватила ребенка за плечи и сильно тряхнула. Машенька издала хрюкающий звук, а актриса, на лице которой возникла презрительная гримаса, заявила:

– Если будешь плохо себя вести, я сдам тебя в сумасшедший дом. Ты поняла? Знаешь, что такое сумасшедший дом? Это такое заведение с тараканами, злыми медсестрами и смирительными рубашками. Там тебя живо в чувство приведут! Будешь сидеть в темном боксе связанная по рукам и ногам!

В глазах девочки Настя заметила ужас, а Элеонора, удовлетворенно кивнув, добавила:

– Вижу, что ты меня поняла. А еще идиоткой прикидываешься... Конечно, так легче всего папочку в ежовых рукавицах держать и им манипулировать.

Элеонора величаво удалилась, а Настя подошла к замершей Машеньке. В глазах девочки она заметила слезы. Настя дотронулась до ребенка, но Машенька отшатнулась.

– Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, – заговорила ласково Настя. – Ты ведь хочешь поиграть со мной?

Машенька несколько секунд смотрела на Настю, затем кивнула. Девушка взяла ее за руку, и они медленно поднялись по лестнице наверх. Там был оборудован настоящий рай для ребенка – огромная комната была заполнена всевозможными игрушками. Больше всего, как узнала Настя, Машенька любила собирать конструктор или пазл – девочка могла часами возиться с ними, и, странное дело, навязчивые движения на это время практически полностью оставляли ее, лицо светилось радостью, и она даже мурлыкала себе под нос какую-то песенку.

– Машеньке не хватает матери, – сказала Тамара Ивановна вечером. – Но что поделать, у Игоря Леонидовича жизнь такая суетливая! А все его любовницы, в особенности нынешняя, не уделяют девочке достаточно внимания и считают ее умственно отсталой. А ведь она – просто другая!

* * *

Все последующие дни Элеонора была занята одним – организацией своего сабантуя. Она вместе с шеф-поваром обсуждала меню, ругалась с флористами, недовольная их предложениями, как украсить зал для приемов, постоянно кричала на прислугу. Но больше всего доставалось Машеньке. Настя заметила, что актриса получала удовольствие, шпыняя, мучая и обижая девочку. При этом стоило раздаться звонку Басалыго, как Элеонора моментально менялась и превращалась в чрезвычайно заботливую и добрую особу.

Но все это было не более чем поза. Как только телефонный разговор с Басалыго завершался, Элеонора немедленно преображалась и превращалась в капризную тиранку. Машенькой она совершенно не занималась, велела, чтобы девочку кормили в ее комнате, а за стол не допускали.

– Я не могу видеть ее гримасы и слышать завывания! – повторяла актриса. – Вот ведь господь наказал Игорька за его грехи – послал такую дочку... И почему он не отдал ее в детский дом? Хотя, скорее всего, там отказались взять – кому нужно подобное чучело?

Самое ужасное, что Машенька понимала почти все, что говорит или делает актриса. Настя замечала на глазах девочки слезы, и почти каждый раз, когда Элеонора в очередной раз отчитывала ее или поливала грязью, у ребенка случался затяжной приступ.

– Ну вот, опять пошло-поехало! – говорила в таком случае Верба. Однажды она даже дала Машеньке пощечину и заявила: – Еще раз подобное учудишь, велю запереть тебя в подвал. Там темно, и там крысы! Они отгрызут тебе пальчики!

Настя была крайне возмущена отношением Элеоноры к дочке Игоря Леонидовича. Однако чего она, собственно, ожидала от бессердечной и эгоистичной актрисы, не обладающей особым талантом? Хуже всего было слушать, каким милым сюсюкающим голосочком Элеонора обманывает Басалыго, заставляя того думать, что с Машей все в полном порядке.

Девушка затронула эту тему в беседе с Тамарой Ивановной, но та только заметила:

– Ты – прислуга, и отношения между хозяевами тебя никак не касаются.

– Но, может быть, Игорю Леонидовичу стоит знать, как обращается с Машенькой мадам... – начала девушка, но Тамара Ивановна перебила ее:

– Ни в коем случае! У тебя что, имеются доказательства? В две секунды не только место потеряешь, но еще и неприятности на свою голову навлечешь. И на мою тоже. Элеонора хоть и посредственная актриса, но Игоря Леонидовича пока в руках держит крепко. Кому он поверит – ей или тебе?

Настя старалась не оставлять Машеньку в одиночестве, а вечером, когда та отправлялась спать, всегда заглядывала в ее комнату, садилась на кровать и читала вслух сказки. Девочка быстро засыпала, и Настя осторожно уходила, оставляя ночник около кровати включенным.

* * *

За несколько дней до сабантуя Элеонора, вся издергавшаяся и замученная приготовлениями к приему, под вечер спустила раздражение на своей любимой жертве – Машеньке. Она прошествовала в комнату девочки, вырвала у Насти, читавшей сказки братьев Гримм, из рук книжку и заявила:

– Пошла вон!

Настя подчинилась, вышла из комнаты и притаилась за дверью. Элеонора, находившая подлинное удовольствие в издевательствах над беспомощной девочкой, принялась говорить страшные вещи, пугать ребенка. А под конец заявила:

– Вот женится твой папа на мне, и я стану полновластной хозяйкой! Тогда мы сдадим тебя в сумасшедший дом. Хотя тебя даже там не возьмут... На мусорку отдадим! Да, Мария, на мусорку!