Онлайн книга «Хрустальная ловушка»
|
— Марк, объясни мне толком, что произошло? — Она сорвалась со скалы. Но, в общем, никаких поводов для отчаяния нет. — Позвоночник не задет? — Нужен рентген, — уклончиво ответил Марк, — но ситуация не кажется мне катастрофической. — А врачам? — Врачи — это отдельный вопрос. «Бедный Артем Львович, стоит тебе встретиться с отцом, и ты будешь иметь бледный вид», — подумала Ольга. Игорь Анатольевич шел так быстро, что Ольга с Марком едва поспевали за ним. — Ее можно транспортировать? — Похоже, что да. — Черт, нужно было взять с собой Мотю… Как же я не сообразил, старый дурак! Матвей Кулагин, блестящий хирург, был старым другом отца. Они познакомились за два года до смерти Мананы, когда она сломала руку. История с переломом тоже имела психиатрическую подоплеку, и Шмаринов не любил вспоминать о ней. Ольга смутно помнила, что тогда Манана впервые подняла руку на отца, — потом она делала это частенько: только так она могла выплеснуть наружу и свое отчаяние, и свою смутную тоску, и свой страх перед собой. — Она… Она в сознании? — Ну, конечно, Игорь Анатольевич. И ждет вас. Шмаринов сразу обмяк, как будто из него выпустили воздух: было видно, что больше всего этот человек боялся неизвестности. Теперь же, когда ситуация прояснилась, он смог позволить себе расслабиться. …Инка действительно ждала. Она сидела на кровати, вцепившись пальцами в край одеяла и напряженно глядя на дверь. Именно в такой позе они и застали пострадавшую, когда все втроем ввалились в номер. — Девочка! — забыв обо всем, он бросился к жене, Инка протянула к нему руки и заплакала. Никто не может плакать так красиво, как Инка: полная неподвижность, полная безмятежность, даже ресницы не дрожат — королева в изгнании, да и только. — Девочка моя… — Игорь… — Как же я испугался! Как ты могла так поступить с папочкой… Ольгу даже передернуло от всех этих излияний. Только теперь она поняла, как сильно любит отец ее подругу. Ту самую подружку дочери с вечными чернильными пятнами и ссадинами на коленках, с которой он едва здоровался в детстве. Должно быть, они часто вспоминают об этом, когда лежат, тесно прижавшись друг к другу, обессиленные после любви: «А помнишь то платьице, в котором ты к нам приходила, голубенькое, в красный горох?..» — «Что ты, Игорь, у меня никогда не было такого платья…» — Что у тебя болит? — Ничего, — Инка посмотрела на отца ясными глазами, никакой паники, никакого отчаяния, он должен по достоинству оценить мужество своей жены. — Скажи мне правду… — Я и говорю правду… Ничего. Просто я не чувствую ног. Вот и все. Шмаринов откинул одеяло, под которым были спрятаны крохотные, хорошенькие, ухоженные, почти японские ноги жены. Он склонился над ними и осторожно поцеловал каждый наманикюренный пальчик. На секунду Ольге показалось, что она присутствует при какой-то непристойной сцене, что-то вроде образцово-показательного видеотраха проституток с догами-далматинами. Даже Марк почувствовал неловкость. — Пойдем, — шепнул он Ольге. — Ты же видишь, им нужно побыть вдвоем. — Сейчас, — сказала Ольга, но не двинулась с места. Еще никогда отец не казался ей таким жалким. Огромная, всепоглощающая любовь страшно старила его — только теперь Ольга поняла это. Она старила его, хотя никому даже в голову не приходило назвать его стариком. Шмаринову было за пятьдесят, но он находился в отличной физической форме: никаких сомнительных жировых отложений на боках, никаких предательских пигментных пятен, никаких ороговевших ногтей. Отец никогда не придавал особого значения внешнему виду — с Мананой на это не было ни времени, ни сил. Но, женившись на Инке, он стал самым настоящим франтом — только лучшие костюмы, лучшие рубашки, лучшая парфюмерия. Даже белье (особенно белье!) он заказывал для себя в Англии: как же, как же, молодая жена — нужно соответствовать. Но обостренный ревностью взгляд Ольги видел совсем другое: страсть к Инке высасывает из него все соки, он беззащитен перед ней и даже и не думает защищаться. «Интересно, на сколько тебя хватит, папа?» Ольга впервые подумала об этом и сама ужаснулась своим мыслям. — Завтра утром мы улетим отсюда, — бессвязно шептал отец Инке. — Мотя быстро поставит тебя на ноги. Я тебе обещаю. — Я знаю… Ты ведь меня не оставишь? — Как ты можешь говорить такое? — Полину Шмаринова прошла судорога. — А если я не встану? — Не смей даже думать об этом! — Он закрыл ей рот ладонью. — Как ты сюда добрался? — С оказией, девочка. — Но там же страшная метель… — Разве? Я даже не заметил. — Не заметил? — Ну, конечно, я все время думал о тебе… — Пойдем, — Марк снова потянул Ольгу за рукав. И в этот момент в дверь постучали. Это был довольно развязный стук: «Пам-пам-па-па-пам». Когда Марк открыл, на пороге вырисовался бритый череп Артема Львовича. — Это я, — сказал Артем Львович игривым тоном. — Пришел проведать больную. Как она себя чувствует? — Удовлетворительно, — взял на себя смелость постановки диагноза Марк. — Отлично. А это кто? — Артем Львович только теперь заметил присутствие еще одного — незнакомого ему — человека. — Вы, как я понимаю, местный врач? — обратился к нему Шмаринов. — Правильно понимаете. А вы, судя по всему, обеспокоенный папаша? — Можно и так сказать. — Ни один мускул не дрогнул на лице Игоря Анатольевича. — Это мой муж! — с вызовом ответила за Шмаринова Инка. Артем Львович иронически присвистнул: надо же, у такого нежного лотоса — и такой потрепанный кактус. — Ну, муж так муж. Я, собственно, пришел сделать укол. — Делайте, — бросил Игорь Анатольевич. Пока Артем Львович возился с уколом, Шмаринов хмуро наблюдал за ним. — Ну все, подойду завтра утром, — сообщил врач. — Выйдемте, доктор. — И, не дожидаясь ответа, Игорь Анатольевич увлек молодого наглеца за дверь. — Сейчас он набьет ему морду, — констатировал Марк, неплохо разбирающийся в брачных играх самцов. — Скажи ему, что не нужно этого делать, — тем не менее в голосе Инки прозвучали нотки удовлетворения: она обожала рыцарские турниры. |