Онлайн книга «Тингль-Тангль»
|
Кетцаль, повелительница всех диковинных птиц, сидящих на антеннах, хотя в случае с Ямакаси, скорее, – повелитель. Зачем повелителю какая-то дурацкая лицензия? Это во-первых. И во-вторых – татуировки. Они лениво омывают кожу Ямакаси, и волосы Ямакаси, и глаза Ямакаси – с таким же налетом ленцы, восточной созерцательности. Он никогда не будет делать то, что ему не нравится. Никогда не будет добывать в поте лица хлеб насущный. Удивительный он человек. Или все же – птица? – …Ха! Ты купил эту лицензию, признайся. – Украл. А ее хозяина – убил. И забрал все остальные документы. Без документов у вас здесь не проживешь. Ваське неожиданно становится весело – еще веселее, чем минуту назад. Не потому, что она не поверила ни одному слову Ямакаси, напротив – поверила. Но даже слово «убил» в его исполнении выглядит каким-то праздничным, керамическим, терракотовым: как древний сосуд для благовоний, как блюдо для жертвоприношений. В мякоть плодов, лежащих на блюде, так и хочется вонзить зубы, к ним приклеились перышки, лепестки, одинокие травинки; по ним ползают муравьи, а Васька всегда испытывала слабость к муравьям. Как теперь испытывает слабость к Ямакаси. – Я бы никого не смогла убить… – Тебе только кажется, что не смогла бы. – Может, и так. Однажды я едва не пришибла котенка. Он не хотел сидеть на руках, не хотел мурлыкать, не хотел привязываться ко мне. – И ты расстроилась? – Очень. А ведь мне было нужно совсем немного… – Чтобы он мурлыкал? – Чтобы он любил меня. – Это проблема, – вполне серьезно замечает Ямакаси. – Теперь уже нет. – Нашла котенка, который тебя полюбил? – Просто отказалась от мыслей о любви. Теперь сплю спокойно. – А эти парни… Они вроде бы к тебе неравнодушны. И были бы не прочь… помурлыкать у тебя на руках. – Меня они не интересуют. – А я?.. Это не флирт в привычном понимании. И в самом вопросе гораздо больше детского любопытства, чем примитивного мужского желания вступить в борьбу за самку – вдруг что обломится. Ямакаси вовсе не горит желанием обладать ею, такие вещи Васька просекает моментально. Тогда чего он хочет? – Говорят, у тебя есть заветное слово. – Какое еще слово? – удивляется Ямакаси. – Слово или заклинание. Ты произносишь его прежде, чем прыгнуть. Это правда? – Враки. – Так-таки и нет ничего? – Ну-у… Почти. Хоть я и не люблю раскрывать свои тайны, но тебе скажу… Только что они сидели на краю крыши, как старинные приятели; сидели и обменивались ничего не значащими репликами про убийство, любовь и котят – а теперь Васька ощущает лопатками нагретое за день железо. И не видит пи куполов, ни реки, а лишь высокий, категорически не желающий темнеть небосвод. Грозовой фронт справа – лицо Ямакаси. Он заслоняет четверть неба, затем – треть, и вот уже безраздельно властвует над Васькой. Перистые облака бровей, кучевые облака скул, один глаз – луна, другой – солнце (и солнце, и луна не круглые – вытянутые, ущербные); то, что казалось щетиной, – на самом деле тоже татуировки. Пака-ити, раздается вкрадчивый голос возле самого Васькиного уха, пака-нуи. – Это и есть слово? – Васька немного разочарована. – Может быть. Ямакаси не торопится очистить горизонт, если он полезет целоваться, – как придурки Чук и Гек, как все остальные придурки, – то обязательно все испортит. – И что нужно делать с этим словом? С этими словами? – Что хочешь. Можешь с маслом съесть, можешь с водкой выпить. Он и не думает целоваться, его губы даже не смотрят в ее сторону, они смотрят вверх: произнеся бессмысленные слова, Ямакаси отлип от Васьки и теперь лежит, закинув руки за голову. Пака-ити, пака-нуи, прокручивает Васька у себя в голове, все заклинания не что иное, как глупейший набор звуков, в этом и заключается их сила. Интересно, сколько ему лет? С азиатами всегда так: думаешь, что двадцать, а па самом деле – сорок или тридцать пять. Морщины обходят их стороной, седина не приживается, а если уж решит обосноваться в волосах, то делает это вероломно, под покровом ночи, захватническим путем: еще с вечера все было черно, а утром – уже бело, как будто снег выпал. Занятные люди – азиаты. А этот – самый занятный. – Ты ведь не питерский, правда? – спрашивает Васька. Дело не в том, что Ямакаси не вышел мастью для этого Города, и не в том, что его кожа чересчур свежа для этого Города, и не в татуировках, за которые ни в одном местном салоне не возьмутся. Дело в том, что Васька никогда не слышала о нем раньше и узнала о его существовании только сегодня. Летающий парень или лучше сказать Мальчик-звезда из сказки – явление выдающееся даже для сообщества экстремалов, слухи о таких вещах уже давно просочились бы, обросли фантастическими подробностями, превратились в миф – как превратилась в миф история о парне по кличке Питон: он-де навесил на кораблик на шпиле Адмиралтейства пиратский флаг «Веселый Роджер» (как вариант – флаг США, как вариант – флаг Берега Слоновой Кости, как вариант – флаг с изображением Красного Креста и Красного Полумесяца). Васька слышала этот миф по меньшей мере в десяти интерпретациях, и каждый раз расцветка флага менялась, а один тип так и вовсе заявил, что речь шла не о флаге, а о рождественской елке. Приключения летающего парня много лучше приключений Питона, ха-ха!.. Она ведь теперь сама – летающая, достаточно вспомнить небесный маршрут. – …Нет, не питерский. Просто захотелось пожить здесь немного. Мне нравится город. – А потом? – Что – потом? – Что ты будешь делать, когда закончится «немного»? – Подамся еще куда-нибудь. Подамся в Европу. Крыши есть везде. – С такими способностями тебе надо работать в кино. Каскадером. – Я не люблю кино. Мультики еще куда ни шло… – Мультики? – Впервые в жизни Васька столкнулась с человеком, который не любит кино, предпочитает настоящей жизни рисованную. – Какие еще мультики? – Мультипликационное порно. Слыхала про такое? – Нет. – Зря, оно забавное. Вообще-то я уже отчаливаю. – Уходишь? – Уезжаю. Ничто не предвещало такого развития событий – они только что познакомились, прониклись симпатией друг к другу (Ваське очень хочется верить в это), мило поболтали, повалялись на крыше, избежали поцелуя – и вот, пожалуйста, он собирается уезжать!.. |