Онлайн книга «Ставка на удачу»
|
Было очень красиво! А через двадцать секунд подъемный кран, который стоял с включенным двигателем, начал резко набирать скорость. Он направился к тому месту, где была его родная стройка. Две минуты спустя кран остановился в безлюдном переулке, а беглецы через подворотню заброшенного дома побежали на пустырь. Вскоре сообщники сидели в старых «Жигулях» девятой модели. Витя Егоркин гнал машину за Инкерман в сторону поселка Кача. Грымов на ходу переодевался и клеил себе усы. Эля Кропоткина смотрела на своего жениха влюбленными глазами. А Лиза Мамонова уже сняла парик и темные очки. Теперь она с трудом вытаскивала из лифчика два крупных куска поролона… * * * Генерал милиции Олег Сорока сидел в своем солидном кресле, а все остальные молчали, стоя на ковре. Тут собралась большая группа провинившихся. Здесь был и глава Уголовного розыска полковник Андрей Кормач, и начальник отдела капитан Лозовой, и подполковник начальник СИЗО, и группа его подчиненных, включая старшего сержанта и Матвея Ветлугина. Генерал Сорока не торопился. Предстояла сложная разборка полетов. И при этих делах Олег Владимирович не любил эмоций и всплесков ярости. Он знал, что при разносах подчиненных многие начальники кричат, матерятся и топают ногами. Но Сорока был интеллигентный генерал. Разговаривая, он обращался только к полковнику Кормачу. Все остальные – это мелюзга и салаги. Пусть слушают и учатся жить. – Вы уверены, полковник, что недоумки из СИЗО отпустили основного медвежатника? Того, кто взял в городе все шестнадцать сейфов? – Уверен, товарищ генерал! Сейчас это совсем очевидно. Если он невиновен, то зачем ему бежать. – Логично, полковник. А улики для суда у нас есть? Надо подобрать доказательства. Мы правовое государство, и нельзя сажать людей просто так. – На первом этапе Юрий Грымов вскрывал сейфы в белых перчатках и улик оставил мало. – Сколько? – Одну, товарищ генерал. Это хлопковая белая нитка от перчаток. – Это перчатки Грымова? – Мы считаем, что его. А кого же еще? – Логично, полковник. А что по краже у Кропоткиных? – Вот тут полный ажур! Грымов расслабился, снял перчатки и оставил кучу улик. Его пальчики по всей квартире, включая ручку от сейфа. Его след на клумбе под окном Кропоткиных. Более того – на его рубашке пыль из-под кровати потерпевших. – Экспертиза по пыли проводилась? – Так точно, товарищ генерал! Полная идентичность. А еще в кроссовках Грымова земля из той клумбы. – Отлично! Хотя бы по одному эпизоду дело готово для суда. И тут побег! И как хитро сделано. Прямо циркач, ваш Грымов, ну полковник, присаживайся вместе со своим капитаном. А я буду спрашивать этих недоумков из СИЗО. И вот тут началось то, что называется разносом! Интеллигентный генерал не кричал, но говорил на очень повышенных тонах. Он не применял мат, но называл сотрудников СИЗО придурками, разгильдяями и, в лучшем случае, лоботрясами. Интересно, что в этой ситуации самым светлым и пушистым выглядел инспектор Мотя Ветлугин. Он отвлекся, выполняя приказ старшего по званию. А тот отвлекся на ложный объект – на девку в парике и с дутыми грудями. Майор, начальник СИЗО – тот виноват вообще! Раз не обеспечил, то получай по полной программе! – Докладывай, майор, как будешь искать беглеца? Уголовный розыск свою работу сделает, но ловить Грымова тебе. – Мы найдем гада, товарищ генерал! Приложим все силы. И днем и ночью будем искать. – Ты, майор, к семнадцати часам доложи мне план действий. Далее – дай предложения, кого и как наказать, включая себя. И еще – поищи «крота» в своем коллективе. Такие побеги без поддержки изнутри не случаются… * * * Андрей узнал о побеге через полтора часа. Ему позвонил Максим Чарский, который пришел на свидание к своему клиенту. В СИЗО заметно ощущался какой-то ералаш. Многие офицеры бегали в разные стороны с выпученными глазами. А девушка-контролерша, давясь от смеха, сообщила адвокату, что Грымов улетел, как цирковой артист. Просто смех сквозь слезы! Ситуация с защитой невиновного парня осложнялась. Для начала надо было найти того, кого надо защищать. После звонка Максим Петрович сразу поехал в отель «Бастион». Предстояло сложное совещание на троих. Нужен был хоть какой-то план действий. Татьяна для адвоката прочла вслух ответ от хакера «Браузера» из Москвы. Он вскрыл все севастопольские базы данных и проник на секретные сайты городских чиновников. Короче, Марк Угрюмов переслал по всем грабежам сейфов кучу аргументов, фактов и немного выводов. По потерпевшим и их окружению была информация общего характера. Типа: кто и где учился, когда и на ком женился, где и от чего лечился. Проскакивали любопытные фактики, если кто-то привлекался и за что-то сидел. Но самое интересное в выводах «Браузера». Он поставил простой вопрос. А что связывает эти шестнадцать сейфов? Ответов было несколько, но все они сводились к одной версии. Прежде всего – все кражи домашние. Ни одного офиса, банка или магазина. Второе – все ограбленные бизнесмены женаты. И понятно, что жены жили рядом с сейфами и могли многое о них знать. Далее – все квартиры и коттеджи вскрыты ключами. Как, кстати, и часть сейфов. А все жены к этим ключам имели прямое отношение. И, наконец, самое главное – десять из шестнадцати женщин имели некоторое отношение к психиатрам и другим невропатологам. Кто-то из дамочек в молодости лечился по этому делу, кто-то попадался по наркотикам, у кого-то в роду были шизофреники и тому подобные психи. По остальным шести женам подобной информации не было. Но «Браузер» написал, что это не их заслуга, а его недоработка. Вероятно, они это скрывают, но у всех крыша немного сдвинута. Чарский выслушал это сообщение очень взволновано. Таня видела, что он несколько раз хотел перебить ее, но деликатно сдерживался. И наконец, он получил слово. – Теперь всё ясно, ребята! В этом списке десять женщин. Но тут нет Марианны Кропоткиной. А что ты, Андрей, говорил мне про ее ревность и вздорность? – Это мне Лиза Мамонова сказала. Я так понял, по словам Эли Кропоткиной, ее мать лечилась недавно у колдуна или мага. – Так, ребята, уже теплее! А отчего она лечилась. – Елизавета сказала, что это мания от ревности. Она боится всех женщин, которые приближаются к ее мужу. Нет, это, скорее, фобия! Я прав, Максим Петрович? |