Онлайн книга «Принц на белом коне»
|
В камере для допросов повисла томительная и многозначительная пауза, которую на сцене очень любил К.С.Станиславский. Рублев не стал отвечать сразу… Он выпрямился на своем арестантском стуле, скрестил руки на груди, а его лицо приобрело маску спокойствия, высокомерия и мудрости. Как у монархов или Папы Римского. Издательство «Акбар» было одним из крупнейших в стране. И, понятно, что Рублев был богатым человеком. Это давно замечено, что любые деньги меняют людей. А крупные деньги их просто уродуют!.. Это похоже на пластику лица, которую делают престарелые актрисы. Морщины исчезают, но приходит нечеловеческий оскал и злые китайские глаза, как у хунвейбинов. Любой, даже мелкий олигарх ощущает себя царьком, королем или даже императором… Рублев был очень похож на Наполеона пополам со всеми Людовиками. Он начал отвечать не надменно, но величественно. – Вы правы, Чумаков. Я приложил руку к этой комбинации… Даже не руку, а голову. – Да, Рублев, у бизнесменов головы работают, как надо! – Согласен с вами, капитан… Что читает наша публика?.. Классику? Нет! Современную прозу? Нет!.. Читатель покупает то, что модно, гламурно и скандально. – Не все же так! Есть, кто ищет в книгах красоту, мудрость и вообще – смысл жизни. – Есть! Но таких всего пять процентов. Они погоды не делают… Что проще – массу подтянуть наверх к шедеврам, или элиту опустить до попсы? – Можно и не опускать. Пусть эстеты варятся в своем мирке. Пять процентов – это не деньги. – Нет, Чумаков! Это тоже деньги, но маленькие…Мы работаем на простой народ, которого много… Публике нужна клубничка и скандал! Какие их любимые рифмы? «Кровь и любовь», «розы и морозы»… Очень низкий уровень культуры у нашего населения. Вы согласны? – В некотором смысле. – Во всех смыслах, капитан!.. Вот сейчас читающая толпа обсуждает кражу ноутбука и подстреленного мной мента. А еще любовницу Озерова, его несчастную жену и издателя «Акбара», сидящего на нарах. И все шушукаются, все хотят первыми прочесть скандальный роман… Пожалуйста! Вот теперь тираж книги взлетит до небес. Вместе с ее ценой. Рублев замолчал, что-то подсчитывая в уме… Это были будущие прибыли. Они представлялись очень большими, хотя и не огромными… Издатель вчера в камере уже планировал новую авантюру со следующей книгой Озерова. Это будет яркое шоу… И совсем не важно, что напишет писатель. Озеров производит текст, а Рублев делает деньги! Издатель почувствовал, что в разговоре о книгах он выглядит не совсем порядочно. Как какой-то хам, хапуга и ханжа… Ему захотелось высветлить свой образ. – Такое у нас государство, господин Чумаков. Не я один такой… Это раньше была мораль, совесть, нравственность. И тогда было искусство! А сейчас только деньги… – Но есть же столпы культуры. «Третьяковка» или «Большой театр». – Ой, не смешите меня, Руслан Сергеевич!.. А картина в «Третьяковке», где менты целуются. Ее посчитали шедевром… Вы помните последнего Онегина в «Большом»? Он там стреляется с Ленским в банкетном зале, в тулупе, в ушанке и с Тульской двустволкой. Полный мрак!.. Согласны, капитан? – Полностью! Онегин похож на сторожа при амбаре! – Да!.. Но публика на это чучело валом валит! Народ за это платит большие деньги! Он доволен – Пушкина и Чайковского опустили до их уровня… Кто в искусстве правит бал? Таланты? Нет! Пошлая популярность, аншлаги, цены, рейтинги и тиражи… Деньги! Они всеобщее мерило жизни!.. Вот такие времена! На последней фразе Рублев хлопнул ладонью по столу, встал, скрестил руки на груди и повернул голову к окну с тюремной решеткой… Ну, чистый Наполеон! * * * По распоряжению Чумакова они плотно зашторили все окна и легли спать в одной комнате, подтащив две кровати к дальней стене… И Татьяна, и Светка были только рады этому – можно до рассвета болтать о секретных вещах. Днем такие разговоры не получаются. И слишком много отвлечений, и темы совсем другие при дневном свете. Днем стесняешься сама себя. А когда раздетая лежишь под одеялом, а когда подруга всего в метре, то кажется, что это не она… Это ты сама, твое второе я, которому можно доверить самое сокровенное. – Свечка, скажи, а ты с Гришей уже целовалась? – Много раз! И так давно, что не помню, когда это началось. – Еще в Костроме? – Нет, позже… Хотя и в Костроме было. Еще до твоего ЗАГСа он меня поцеловал и обнял за талию. Даже чуть ниже… Но помнишь, Тигра, тогда такая суматоха была, что я даже не заметила. – Воспользовался, Гриша, моментом!.. Мужики, они так и норовят сделать что-то такое. – Да!.. Но я и сама не против была. Гриша так умеет ласкать, как никто! – Ой, Свечка, ты такая специалистка в этом деле… Я-то хоть замужем была. – Меньше года! – Но всё-таки!.. Хотя я думаю, Свечка, что мой Юлик был человек уж очень нежный, стеснительный, мягкий. – Это в каком смысле мягкий? – Да во всех! И в этом тоже… Я слышала, что женщины должны испытывать какое-то дикое наслаждение. А я весь год – по нулям! До сих пор не знаю, что такое… – Я тоже, Тигра, не знаю, но читала про эту штуку… – И я, Светка, читала… Оно как-то по научному называется… Или «экстаз», или «организм». – Не в названии дело!.. Вот мы с Гришей обнимаемся, целуемся, ласкаемся. Всё внутри пляшет, искрится и горит. И мне кажется, что вот-вот оно сейчас, но никак… – Да, Свечка, мы так с тобой перезреть можем…Надо скорее в ЗАГС, и чтоб всё было по полной программе! Они немножко помолчали и про себя решили больше не говорить на щекотливые темы – только одно расстройство и лишний сумбур в душе. Но одно дело решить, а другое исполнить… Мысли «про это» сами накатывали откуда-то изнутри и пробиваясь наверх, как трава через асфальт. – А ты заметила, Тигра, что и мой Гриша, и твой Руслан – одногодки… Это не то, что твой бывший Юлий Семенович. Тому же сорок два было. Он был в два раза старше тебя! Даже больше… Совсем старик! – Ну, знаешь, Свечка – Чумаков с Горским тоже не мальчики. Они старше нас. – Ой уж, старше… Нам по двадцать, а им по тридцать. Они, ребята в самом расцвете лет… Только свадьбы надо сделать побыстрее и что бы одновременно. Вы и мы!.. Ты как считаешь, Тигра? – Я не против. И Руслан говорил, что любит меня до безумия… Но мне кажется, что он стесняется. – Как?.. И этот стесняется? |