Онлайн книга «Смерть на кончике хвоста»
|
— А зачем я должна передать эту фотографию? — Зачем? — Воронов задумался. — Ну, хотя бы затем, что этот ваш таинственный респондент очень волновался о судьбе Литвиновой. Забрасывал ее письмами. Думаю, эта фотография будет дорога ему как память. — И больше ничего? — Ничего. Обещаю вам… Впрочем, есть еще кое-что. Запомните одну фразу: «Шантаж еще никого не доводил до добра». — И кому я должна сказать эту фразу? — Тому, кто откроет вам дверь. — Прямо с порога? — Зачем же прямо с порога? Вплетете это в беседу. Особенно когда начнутся разговоры о Литвиновой… Наталья поехала на проспект Металлистов ближе к вечеру, на этом настоял сам Воронов. Вернее, он даже не настаивал, он просто никуда не отпускал ее под самыми смехотворными предлогами: «Давайте я почитаю вам то, что уже написано, Наталья…», «Да, согласен, у меня неважно с дикцией, но вы можете прочитать сами…», «Я попытался избавиться от обилия деепричастных оборотов, видите, я помню, о чем вы мне говорили, Наталья», «Вам кажется, что я как-то выпустил из виду собаку? Да я бы с радостью забыл о ней навсегда, но, может быть, вы и правы, она должна двигать сюжет…» «Толстая подруга-наперсница будет не лишней для героини, вы не находите?», «Да, согласен, я не особенно силен в женской психологии, но и женщина — не самая подходящая героиня для детектива… то, что она разгадывает преступные замыслы, всегда будет выглядеть натяжкой…» Потом Воронов обнаглел настолько, что отправил Наталью в ближайшую аптеку за сульфаперидазином, он, видите ли, опасается за свои несчастные бронхи. Лишь к восьми вечера Наталье удалось вырваться из вороновской квартиры. Она сложила все вещи в сумочку (не так-то много их и оказалось) и даже поцеловала Воронова на прощание. — Я буду иногда приезжать к вам. Вы позволите? — Конечно. Я буду рад. Я даже посвящу вам книгу, если мне удастся ее дописать… — Вы много для меня сделали. — А вы сделали меньше, чем могли бы, — неожиданно грустно сказал Воронов. — Вы милый, и я обещаю исправиться. — Привет вашему молодому человеку… Вернее, не вашему… Вам все-таки удалось ухватиться за хвост чужой мертвой жизни. Это романтично, но не всегда хорошо заканчивается. Наталья сочла за лучшее пропустить это замечание мимо ушей. — Вы тоже передавайте привет милейшему Семену Борисовичу. — Обязательно. — Буду ждать ваших книг. — Тронут. Вы передадите фотографию? Сегодня? — Да. Но… почему бы вам самому не передать? — Ненавижу эту погоду, и потом — мои легкие и бронхи с ней не справляются. — А в кафе вы демонстрировали совсем обратное. — Всплеск хорошего самочувствия. Такое тоже бывает… Так я могу на вас положиться? — Да. Конечно. Вы всегда можете на меня положиться. Воронов захлопнул за ней дверь сразу же, но так и не загремел замками. Скомканным получилось прощание, но какое это имеет значение? Уже в полной темноте она отыскала нужную ей пятиэтажку. Мрачный район и мрачные серые здания совершенно не располагали к поздним визитам. Но кто сказал, что она собирается нанести визит? Она просто отдаст фотографию — и все. И освободится от этой истории навсегда. Звонить в дверь пришлось долго. Наконец в самой глубине квартиры послышалось легкое мелодичное поскрипывание, и дверь распахнулась. Наталья даже прижала ладонь ко рту от удивления: теперь понятно, почему Грим сразуже раскусил ее. Он восседал в инвалидном кресле и топорщил в сторону Натальи ухоженную бороду: ни о какой встрече под сфинксами не могло быть и речи — он просто не мог бы добраться туда в этой своей коляске. — Чем могу быть полезен? — Умные глаза из-под нависших бровей ощупали Наталью с ног до головы и остались довольны. — Простите… Я не смогла приехать раньше, хотя мы и договаривались. — Что-то не припомню. — Электронная почта, — подсказала Наталья и процитировала: — Я — подруга Дарьи. Нужно поговорить. С инвалидом произошло что-то странное: он тяжело хмыкнул и замолчал. Рот его сбился набок, а глаза заморгали — быстро, как у птицы-глупыша из семейства буревестников. Наталья тоже выжидательно молчала. Тишина была такой долгой и такой гулкой, что стало слышно, как где-то в ванной вовсю хлещет вода. — Проходите, — сказал наконец мужчина в инвалидном кресле. — Меня зовут Антон. — А меня — Наталья. — Очень приятно. Через несколько секунд она оказалась в комнате, заваленной книгами. А над книгами парил воздушный змей — несбыточная мечта обездвиженного человека. Наталье вдруг стало грустно. — Садитесь, — пригласил ее Антон. — Может быть, кофе? — Я ненадолго. Я только хотела сказать… О Дарье… — Я все уже знаю. Вы ее подруга? Она никогда не говорила о вас. — Не совсем подруга. Я попала в ее дом случайно… Привела потерявшуюся собаку. — Понятно. — Вы были друзьями? — Да, — подумав, сказал Антон. — Мы были друзьями. Кошмарный конец. С вами тоже беседовали? — Кто? — удивилась Наталья. — Следователь. Не помню, как его зовут… — Нет, что вы… Они вообще не знают о моем существовании. Мне искренне жаль, поверьте. Я принесла вам фотографию. Быть может… — Наталья так и не смогла закончить предложение, вынула из сумочки фотографию и протянула ее бородатому Антону. — У меня уже есть, — даже не взглянув на снимок, он кивнул на портрет на столе. До чего же глупо и никчемно ты выглядишь, Наталья Ивановна, со своими соболезнованиями и жалкой, ничего не значащей фотокарточкой! Собака-то ему зачем? — Но, может быть… — Кто вы такая? — Я уже говорила вам. Я не подруга Дарьи. Я никогда ее не видела. Но какая ужасная история… Шантаж еще никого не доводил до добра, вы не находите? — наконец-то она произнесла заготовленную Вороновым фразу и успокоилась. Мавр сделал свое дело — мавр может уходить. — Это точно, — голос за спиной Натальи раздался так неожиданно, что она вздрогнула. — А она действительно никогда не видела Дарьи. Голос, показавшийся ей знакомым, голос, который она слышала сквозь помехи автоответчика, голос, который заказывал шерри и разливал вино на двадцать пятом этаже… Денис. Наталья обернулась: это был действительно Денис. Денис, поцеловавший ее на выставке на прощание только сегодня. Он был все в том же щегольском костюме, который так удивительно шел ему. |