Книга Еще не вечер, страница 21 – Анатолий Галкин

Она самым строгим голосом передала приказ Лившица, что если им позвонит этот седоватый лысоватый толстяк, то надо… первое: узнать его фамилию, второе: договориться о встрече, третье: срочно сообщить шефу, четвертое: не болтать лишнее.

Галя как-то забыла, что в этот список себя она внесла под первым номером. Ведь нужны были люди, работавшие еще с Жуковым, а она попала на фирму в день ее основания. Вот она честно и вписала себя первой. Вписала и забыла. По крайней мере, звонок Савенкова был для нее полнейшей неожиданностью. Как пароходный гудок в пустыне.

Только положив трубку, Галина поняла, что не выполнила первый пункт задания. Но, вспомнив многократно повторимое ей слово «Срочно» она начала выполнять третий пункт:

– Илья Борисович! Он мне звонил!

– Кто?

– Вчерашний посетитель. Который из налоговой.

– Понятно… И не надо говорить шепотом. Спокойнее… Ты, Галочка, фамилию его узнала?

– Не совсем… Он представился как Игорь Михайлович.

– Это я и так знаю. Я же просил фамилию… Дальше что? Ты встречу ему назначила?

– Назначила. Все точно сделала, как вы говорили.

– Где?

– У кинотеатра «Аврора». Я рядом живу, в Теплом Стане.

– Я знаю… Когда встреча?

– Через двадцать минут.

– А раньше не могла? Мне же в Дубровск надо позвонить, ребят надо собрать и еще до твоего Теплого Стана… Значит так, Галюнчик, тяни время. Там рядом парк, почти лес. Гуляй с ним и тяни время. Часа два мне надо.

Возникла короткая пауза… Утром прошел хороший дождь, и Галина представила, как будет два часа таскать толстяка по дорожкам и при этом еще выполнять пункт номер четыре требовавший не болтать лишнего. А что такое это «лишнее». В таком случае легче молчать вообще. Так вот ходить по мокрому лесу и молчать… Галя всхлипнула пару раз. Сначала тихо для себя. Потом погромче для Либшица.

– Не смогу я, Илья Борисович.

– А ты смоги. Постарайся как-нибудь.

– Молчать я два часа не смогу.

– Так не надо молчать, Галенька. Не надо… Ты ему песни пой. Станцуй. Соблазни его, в конце концов.

– Старый он для меня. Да и грязно сейчас в лесу.

– Ну, ты, Галя, даешь! Я же не предлагаю тебе на спину ложиться. Насчет «соблазни» это я так сказал, в переносном смысле… Но держи его как хочешь! Хоть к дереву привяжи… Все! Время пошло. Будь на связи. Сотовый из рук не выпускай.

Галя действительно уже опаздывала на свидание. Она бросилась к зеркалу и за одну минуту подкрасила брови-ресницы, мазанула помадой по губам и пару раз чесанула щеткой по волосам. Для толстяка сойдет!

В последний момент Галя вспомнила одно из указаний шефа. Она вспорхнула на табуретку и из верхнего ящика антресолей выудила моток шпагата с карандаш толщиной. На этикетке значилось: «Пять метров». Хватит!

Нельзя сказать, что Савенков не волновался, ожидая Галину. За свою жизнь он сотни раз назначал женщинам свидания и никогда не был спокоен. В молодые годы он волновался от предвкушения новых соблазнительных ощущений. Ожидая жену, нервничал, что она опоздает, перепутает время или место встречи. При деловых свиданиях он тревожился только о результате. Он не любил проигрывать и суматошно просчитывал возможные варианты. Что выгодней: улыбаться или пугать, взывать к совести или откровенно покупать? С мужчинами деловые беседы строились проще. Сильный пол, как правило, и более логичен, более предсказуем. Они четко знают, чего боятся, кого и за сколько готовы предать… Зато женщины эмоциональны и болтливы.

Галина сразу потащила Савенкова в глубину лесопарка. Он покорно месил грязь, воспринимая это как добрый знак. Похоже, она не хочет, чтоб их видели вместе, а значит, знает и готова выложить какую-то тайну.

Начало разговора было долгим и бессистемным. Обо всем и ни о чем. О погоде – природе, о конфетах – пряниках. И оба собеседника были довольны. Савенков считал, что изучает объект, выискивает слабые стороны, готовясь к наступлению. А Галина считала, что успешно тянет время.

О Жукове Савенков упомянул невзначай. Он спросил, отметили ли на фирме пятилетие гибели основателя.

– Хотели, Игорь Михайлович. Старожилы фирмы, ну те, кто знал Макса, за неделю до этого шушукались. И все решили, что не стоит ничего отмечать.

– Почему так? Его не любили?

– Очень даже любили. Но суда-то не было. И никто нам не сказал, что Жуков не виноват. Мы соберемся, станем поминать, а этот вопрос будет висеть… И еще: тогда пять лет назад все это случилось после банкета. Теперь все и боятся совместных застолий.

– Да, я знаю о том банкете… А вы, Галя, тоже на нем были?

– Так я все организовала. Закупила все, стол накрыла.

– Жуков много пил в тот вечер?

– Совершенно не пил. Он же за рулем… Я так все в деталях помню. Особенно его глаза. Жуков жесткий начальник, а тут преобразился. Весь вечер на Катьку Старикову смотрел. И взгляд такой покорный, нежный, влюбленный… На меня так никто еще не смотрел.

– Екатерина сама с ним поехала или он ее долго уговаривал?

– Сама! Как кошка побежала к машине… Да я сама бы за такими глазами побежала.

– Да, ужасная история… И Максима жалко. И Катю жалко.

– А ее-то чего жалеть. Сама вляпалась. Этим телевизионщикам только сенсации нужны. И на кого, главное, компромат начала собирать. На депутата Думы! А сейчас он вообще губернатор…

Обычно фразу «прикусила язык» говорят в переносном смысле. Но Галина на последних словах, сообразив, что именно говорит лишнее, так быстро захлопнула рот, что действительно прикусила язык.

Молчание затягивалось. Галина понимала, что надо как-то разрядить обстановку, увести мысли толстяка от ее последних слов. Пусть он забудет о том, что Катька Старикова готовила передачу про Афонина и наскребла нехилый компромат… Галина сама узнала об этом случайно. Давно замечено, что начальники привыкают к секретаршам и со временем считают их лицом неодушевленным. Вроде предмета мебели. Вроде шкафчика… И вот однажды Забровский и Лившиц обсуждали при ней и о компромате на Афонина, и о несостоявшейся передаче, и о ненайденной кассете с почти готовым фильмом.

Больше молчать Галина не могла.

– Вот вы говорите, Игорь Михайлович, что жаль Катю. А я говорю: нечего ее жалеть. Жуков погиб, а она живет себе припеваючи.

– Как живет?!

– Хорошо живет… Так вы думали, что она погибла? Фигушки! Легкое ранения. Недельку отлежала и к мужу под крыло. А через год становится вообще генеральшей. Только что не в Москве, а в Дубровске… Чего ее жалеть?

Галина опять сообразила, что возможно сболтнула лишнее… Нет, она же говорила Лившицу, что не сможет продержаться два часа… Рука машинально скользнула в сумку и уткнулась в моток шпагата. А впереди на дороге лежала березовая дубина. Не оглобля, не ветка, не палка, а именно дубина: с пивную бутылку толщиной, в пять бутылок длиной.