Онлайн книга «Крутые игры»
|
Он только вяло бросил: «Найдется. Такие не пропадают… Да и не хотела она этот дом покупать. Так – гуляла себе!.. Фифочка она». Уже во второй половине дня Олег направился в контору, где работал старый друг отца, отставной каперанг Харитонов. Крылов мог и по телефону передать привет и перекинуться парой слов, но ему нужен был факс… Савенков хотел передать ему две страницы с информацией по исчезновению Альбины Шмаковой и Марины Поповой. Но, похоже, что Виктор Сергеевич провел подготовку к встрече «москвича». Был накрыт стол, за которым Олега ждали пятеро бывших военных моряков, совсем недавно ушедших «на вольные хлеба». Они говорили много и обо всем. О столичных новостях, о флоте, об очередных кознях московских и киевских начальников. В конце Олег подробно рассказал о цели своего визита. Он ждал помощи в поисках Зои Шориной… У моряков есть знание обстановки в городе, связи, жажда порядка и справедливости… Не мог ли кто-нибудь из них навести убийцу на след Олега?.. Нет, он даже представить себе не мог, как связать их с сегодняшним выстрелом. Нет! Не те люди… Олег не мог забыть их глаза, в которых за напускным оптимизмом сквозила тоска и надежда… В каждой их фразе ему слышался подтекст: «Мы – свои. Мы русские!.. Не бросайте нас, москвичи. Не предавайте Севастополь…» Впрочем, разве не было в истории случаев, когда на «тайной вечере» встречались единомышленники, а потом один из них оказывался… Только вечером Олег встретился с Доренко. Пришлось проявить настойчивость и звонить ему каждый час… Сергей Тимофеевич оказался действительно видным мужчиной: статный, щеголеватый, черноусый полковник. Разговор, правда, получился пустой: «Да, помню такую. Она даже звонила мне неделю назад… Хотела встретиться, но больше не проявлялась… Как так исчезла?.. Пять дней в гостинице не показывалась? Ну, это ничего, найдется… С нашими морячками любая загулять может… Помощь не нужна? Только вы уж официальное заявление оставьте…» Да, пустой разговор… Уходя от Доренко, Олег скорее машинально поинтересовался новостями по поиску Марины Поповой и Альбины Шмаковой. Реакция была более, чем мгновенной… Не понадобилось даже двух секунд на уточнение, вспоминание, размышление: «Это не у нас жили… Свои дела я все помню. А эти пропали в Ялте и в Евпатории… Слышал, но деталей не знаю…» Как будто он ждал этого вопроса. Подозрительно?.. Немного есть. Но, может быть, у него и правда хорошая память, и быстрая реакция… Олег открыл глаза и отвалился от холодной серой стены рубки. Теперь он разложил по полочкам и разобрал по косточкам весь вчерашний день… Ну и что? Больше всех на роль Чуба подходил угрюмый хозяин дома со злыми острыми глазами… Или Лидия – у нее коротко стриженый затылок и пышный черный кок с ниспадающими на лоб прядями. Чем не Чуб? Олег спустился на заваленный ржавыми корабельными останками берег и стал пробираться к основной трассе вдоль садовых участков. Возле старого еврейского кладбища он поймал машину и уже через пять минут был в гостинице. Со своего места ему приветливо махнула рукой Лида Туркина… Смена была не ее, но, вероятно, она кого-нибудь выручала. На сборы ушло не больше минуты: пару вещиц из ванной и бумаги со стола… Все свое ношу с собой! Олег подошел к двери и замер. Там в коридоре слышался сумбурный шепот… Затем кто-то с той стороны осторожно нажал на дверную ручку и стал вставлять ключ в замочную скважину. Олег отскочил от двери, увлекая собой холодильник. Несколько секунд номер оглашался джазовыми ритмами. Сначала глухой удар железного ящика, звон и скрежет полок внутри него, плеск воды из летящего на пол графина. Потом чечетка от прыгающих по полу стаканов и догоняющей их пепельницы. Олег огляделся и быстро нашел нужный предмет. Тяжелая банкетка, втиснутая между холодильником и стеной, намертво заклинила дверь… Еще сегодня утром он, походя, ругнул архитекторов, которые спроектировали двери так, что они открывались вовнутрь. А ребята оказались очень предусмотрительными. Никогда и никого нельзя ругать заранее! Правда, архитекторы не все предусмотрели… Нет в мире совершенства! Они соорудили под окном широкий бортик, который вел прямо к пожарной лестнице… И было-то до нее не больше десяти метров. Но бортик со скосом! Они что не могли сделать его плоским?.. Зачем этот скос в сторону внутреннего дворика гостиницы? Правда, падать пришлось бы не на грубые камни, а на густые и, возможно, колючие кусты… Но этого очень не хотелось. Ребристая мягкая подошва кроссовок удерживала Олега на коварном бортике… Она даже позволяла короткими боковыми шажками продвигаться к цели. На последних метрах он не выдержал, бросил вниз сумку и в красивом, как ему показалось, полете достиг и обнял железные ступени спасительной пожарной лестницы. …Через минуту он оказался на пристани Артиллерийской бухты. Только что подошел паром, который еще долго будет разгружаться, а затем столько же загружаться автомашинами и людьми, желающими переместиться в северную часть города… Он ждал!.. Хотя не очень приятно торчать здесь у причальных стоек. И ждать придется не пять минут и не десять, а больше. Был бы август, а не январь, он рванул бы на центральный рынок. Но сейчас там – как на ладони: двадцать продавцов и три покупателя. Пойти к городскому пляжу на мысу Хрустальный… Это ловушка! Площадка с раздевалками и зонтиками зажата между скалой и морем. Единственный путь – вдоль моря по набережной Корнилова… Туда, где Зоя лебедей видела. И это, конечно, не лучший вариант. В конце пути придется выходить на широченную площадь Нахимова… Но других-то путей нет… Внезапно возник еще один вариант. Он подкатил к Олегу на красных, прилично разбитых «Жигулях»… Задняя дверь гостеприимно открылась, и ничего не оставалось, как плюхнуться на покрытое старым ковром сиденье. Лидия Туркина лихо рванула с места машину. Торжествующая улыбка не сходила с ее лица: – Ты пригнись, Олежек, сейчас рынок будем проезжать, а там милиции много. – А милиция тут при чем? – Тебе лучше знать… Не за мной же наряд приходил. Четверо в форме и еще двое понятых… И сразу ко мне. – А ты? – А я их послала… К дежурной по этажу!.. Галина потом по телефону вела для меня репортаж… Когда ты начал мебель крушить, а они в дверь колотиться, я все поняла и выскочила к своей «Марфутке». |