Онлайн книга «Бешеная»
|
– С-с… – Стерва, – сказала Даша. – Рыжая стерва. Нет, вы и в самом деле решили, что меня держат в угро за смазливую мордашку и изящную линию бедер? А хотите, поедем к полковнику Бортко, да запись вместе и послушаем? Конечно, она невинна, однако… – Но клиент Шохиной не мог сказать ничего такого… – А вы дадите мне – да и себе тоже – честное слово, что не найдется клиента, который после статьи в газете решит, будто он мог сболтнуть при одной из ваших девочек нечто? Я устрою такую статью, доктор. Есть каналы. – Что вы хотите? – Я же сказала – клиентов Артемьевой и Шохиной. Никто ничего не узнает. Они будут уверены, что их вычислили в результате оперативно-розыскных мероприятий. И предупреждать их о нашем разговоре не стоит, хорошо? – она встала. – Выбирайте. У меня при самом худшем раскладе всего лишь отберут дело. И бог с ним, я переживу – все ж меньше копаться в потрохах и дерьме. А вот вы… – Какие гарантии? – Вы будете смеяться, доктор, но гарантия тут одна – мое слово офицера. Не люблю я его давать, но никогда не нарушала. Вы ведь собирали обо мне информацию, должны знать… В конце концов, вы мне не нужны, даже для коллекции. Мне нужен маньяк. – Но ведь клиенты вас не выведут… – Это я решаю. Ну? – Клиента Артемьевой сейчас нет в городе, вообще в стране, он вернется недели через две… – Шохинский? – Только ничего не надо записывать… – Разумеется, – сказала Даша. – Сиротников. – АО «Борей-Консалтинг»? Так… А у Приставко, каковой тоже в свое время имел дело с Артемьевой, не возникало ли каких психических завихрений? Видите, кое-что я знаю уже… – Нет. Человек был серьезный и уравновешенный. – Что же он тогда застрелился? – Представления не имею, – хмуро сказал доктор. Салон Даша покидала, весело насвистывая и помахивая сумочкой. Сделала ручкой накрахмаленной кукле: – Бонжур, мадемуазель! И села – впорхнула – в машину. – Ты чего цветешь? – подозрительно спросил Воловиков. – От сознания хорошо проделанной работы, – сказала Даша. – Я была деликатна, как княжна. Елизаветинская…
…Меры безопасности Даша приняла разнообразные. От чисто оперативных (две машины подстраховки) до чисто психологических – отправляясь на свидание к «бедной газетной старушонке», запаковала себя в плотную джинсу, добавив свитер. Чтобы до минимума уменьшить поток предстоящих отрицательных эмоций от неминуемого гетеросексуального лапанья. Она уже чуточку раскаивалась, что столь опрометчиво ринулась в этот явственно припахивающий серой омут (попробовал бы Воловиков внедриться к педикам на остров Кумышева и терпеть лапанье в тамошних кустиках), но отступать, конечно, поздно, внедрение приняло официальный характер и превратилось в плановое оперативное мероприятие. Все разрабатывалось на максимуме серьезности – подобрали однокомнатную квартирку из конспиративных на случай слежки и проверки, а куруманские коллеги кое-что предприняли, дабы подкрепить легенду. Хорошо вдобавок, что Куруман территориально принадлежал к другой области, и шантарские бульварщики в пору всеобщей удельной раздробленности с тамошними собратьями не контачили. В такси, правда, Хрумкина вела себя на редкость примерно – разве что украдкой тискала Дашину ручку. Даша героически терпела, молясь в душе, чтобы сатанистская гоп-компания и в самом деле замешалась в неприкрытую уголовщину, а усатенькая оказалась бы в ее кабинете на засиженном десятками клиентов стуле. Остановились возле панельной девятиэтажки в Серебрянке – места, в общем, знакомые, неподалеку от Петькиной Ямы, крохотного озерца, с которым у Даши были связаны самые неприятные воспоминания. В подъезде Хрумкина приостановилась меж первым и вторым этажами, Даша приготовилась было к ухаживаниям и признаниям, но хозяйка «Бульварного листка» с руками не полезла, сказала тихо: – Дашенька, милая, я за тебя поручилась, ты меня, надеюсь, не оконфузишь… – Постараюсь, – осторожно пообещала Даша. – Вот отчего-то сразу почувствовала к тебе самую сердечную симпатию… – Но все же понятно, – сказала Даша, одарив собеседницу томной и блудливой улыбкой. – Это Он, Черный Мессия, нам помогает мгновенно отличать друг друга в толпе крещеной биомассы… За последние дни с помощью Глеба и Ватагина, снабдивших кипой «методической литературы», Даша немного подковалась. А при необходимости могла и неплохо изобразить дерганую шизофреничку, благо таких там навалом… Переборщить она не боялась: Хрумкина, едва ступив в подъезд, словно бы стала совершенно другим человеком: глаза определенно засветились этакой сумасшедшинкой, лицо застыло, энергичная журналистка куда-то сгинула, осталась кликуша. – Милая, постарайся произвести хорошее впечатление. Я хочу, чтобы ты как можно скорее слилась с братством, возможно, будет сам Мастер, держись с ним почтительно, это великий человек… Через несколько дней полнолуние, и если Мастер тебя признает, ты войдешь в Круг без долгих испытаний, а это редкая честь… Диковато было все это слушать в самом обычном подъезде на окраине миллионного города. Заслышав о полнолунии, Даша навострила ушки: несчастного спаниеля как раз в полнолуние извели… Ключ у Хрумкиной оказался свой. В полутемной прихожей сразу же шибануло в ноздри странным сладковатым запашком, исходившим от трех черных свечей, горевших в прикрепленном к стене разлапистом шандале из позеленевшей меди. Пол показался еще более странным – грязные доски в причудливо облупившейся пестрой краске, – но Даша вскоре разглядела, что это иконы, довольно тщательно подогнанные на манер паркета. Из комнаты, столь же скудно освещенной почти не колыхавшимися огоньками свечей, отчетливо доносился возбужденный, истерически-надрывный женский голос: – Ээ… Бэ… Гэ… Полное впечатление, что там зубрили вслух азбуку. – Тихонько… – прошептала Хрумкина. – Уже начали. На цыпочках… Кроме круглого стола посередине, мебели в комнате не оказалось никакой. Пол так же выложен иконами, по всем четырем стенам висят перевернутые распятия, православные и католические (ограбление дома католического священника отца Иоахима в июле, машинально отметила Даша, в списке пропавшего числится распятие из черного дерева…), три черные свечи в древнем подсвечнике горят на столе и еще несколько – по периметру комнаты в поставленных на пол прозаических блюдечках. Меж свечами в самых непринужденных позах разместилось с десяток индивидуумов обоего пола, в основном народ в возрасте, но попадались и совсем молодые. Насколько Даша разглядела в полумраке, тихонько садясь на пол, справа от нее примостилась совсем зеленая девчоночка, с отрешенным видом попыхивавшая черной гнутой трубочкой, что твой товарищ Сталин. Втянув дымок ноздрями, Даша моментально опознала конопельку, причем высококлассную, тохарскую. У нее возникли подозрения, что дымящая фемина еще не вышла из позднего школьного возраста – а это уже отлично, господа, это уже статья для хозяина квартиры… Девочка – слабое звено, ежели раскрутить хорошую прессовку, машинально отметила та часть сознания, что обязана была при любых обстоятельствах оставаться неустанно бдящим электронным мозгом сыскаря. |