Онлайн книга «Полоса прибоя»
|
Алексей с Галиной понимающе переглянулись – полтора месяца это нормальный срок для поиска клада. Даже больше, чем нужно. Баторин широко улыбнулся и попытался уточнить: – Мы, Артем, о долге твоем совсем не беспокоимся… А эти сорок дней ты отдыхать будешь? – Да… Думаю в Крым поехать. – И мы с Галей туда собираемся. Ты где будешь? – В Ливадии. – Какая гостиница? – Отель Стручер. – Поездом едешь? – Да. Завтра в десять тридцать пять. – Вот и мы с Галей постараемся на этот поезд взять билеты… Но давай договоримся. И в дороге, и в Крыму – ты нас не знаешь, а мы тебя. Встречаемся, как совсем незнакомые люди. – Это игра такая? – Точно, Артем – это игра на выбывание. * * * Денис любил устраивать праздники… В Симферополе их встретила красивая машина и отвезла к Южному берегу. Но не в Ливадию, где была заказана гостиница, а в какой-то дворец над Массандрой. Там их ждал обед с участием царского сервиза. Потом последовала поездка в Артек, катание но белой яхте, купание в открытом море… После ужина Денис устроил культпоход в подвалы винного завода «Массандра»… Это сказка, даже если просто ходишь мимо старинных пыльных бутылок и больших ароматных бочек. А когда прогулка совмещается с дегустацией – наступает праздник. Фейерверк и карнавал! Ванда и Слава отправились ночевать в левое крыло дворца. Ольга и Денис разместились с другой стороны. Это была королевская спальня… По краям высокой кровати – резные деревянные столбы, которые держали атласный навес с бахромой. Кругом бронзовые фигурки, китайский фарфор и прочая музейная старина… Посреди ночи Оленька встала и вышла на огромный балкон с мраморными вазами по углам. Далеко внизу море, а на нем серебрилась лунная дорожка. Слева – Гурзуф и темная громадина Медведь-горы. А справа – огни ночной Ялты. Вероятно, что и сто лет назад все здесь было точно так, как сейчас. И море было, и скалы, и луна. Вот только в этом дворце находился его хозяин – какой-нибудь граф или князь. И жил он здесь до самых большевиков, до осени 1920 года… Ольга вернулась в спальню и забралась на кровать… Странно, но Денис так и не проснулся. Вот украдут жену, а этот соня будет спать! Завтра надо сделать выговор… * * * Вестовой принес депешу из Севастополя, письмо от самого Врангеля… Князь Яблонский не считал себя полководцем. С верховным главнокомандующим он виделся лишь на совещаниях. А тут – личный пакет. Дмитрий Николаевич махнул рукой, отпуская вестового, но солдатик стоял и хлопал огромными ресницами. Рот его безмолвно открывался, как у поднятой в лодку рыбы. Это он хотел что-то сказать, но никак не находил слов. – Ты что, любезный? Свободен! Иди на все четыре стороны. – Не велено! – Что – не велено? – Уходить не велено. Приказано получить ответ. – Понятно… Подожди, голубчик, внизу. Я тебя с балкона кликну… Было раннее утро. Яблонский только встал, еще не завтракал и ходил по своей огромной спальне в ярком красном халате. Ему нравилась эта комната. Темное резное дерево на стенах и потолке. Кровать, по краям которой четыре витых столба, а сверху балдахин с бахромой… Все это было похоже на английский замок в средние века. Перед самой войной с германцами он венчался с молодой женой. Свадьбу гуляли в Ялте, а сюда приехали в сумерках. Они вдвоем шли по темным коридорам, и он, дурак, пугал Анастасию приведениями. Она дрожала всем телом и прижималась к нему от страха, забывая, что начинается ее первая брачная ночь… Это было шесть лет назад. Последнее письмо от Анастасии князь получил месяц назад. На конверте стоял парижский адрес. Яблонский подошел к бюро и долго выбирал нож для бумаг. Наконец взял любимый – ажурная бронзовая ручка и лезвие из слоновой кости… Письмо было написано вчера. Врангель сам поставил дату – двадцатое октября по европейскому стилю. Барон сообщал, что произвел Яблонского в чин полковника, поздравлял с этим и просил приехать в Севастополь для получения важного задания. Вестовой торчал внизу, а князь не любил, когда его ждут. Он сел за откидной столик и быстро написал короткий ответ. В первых строках он благодарил за производство в чин полковника и обещал оправдать доверие. Во второй фразе сообщал, что прибудет в Севастополь завтра к вечеру. Приехать раньше не позволяют обстоятельства. Он, конечно, хитрил. А если точно – врал! Он мог бы через час сесть на коня и к обеду въехать на Малахов курган. Вся дорога – не больше шести часов. Он мог бы выехать сегодня, но лень! Не хотелось вот так вдруг… Сегодня он позовет портного. Тот поправит форму, приделает к ней полковничьи погоны. Вот только зачем все это? Красные крепко заперли в Крыму остатки белой армии. Здесь были лучшие офицерские части, много оружия, фуража, но еще больше здесь было беженцев со всей России. Не только князей и баронов, а всех, кто не пролетарии – инженеров, купцов, адвокатов, артистов. Все эти люди жались поближе к пристаням, где за хорошие деньги их брали на борт турецкие или румынские шхуны… Они спешили. Все ждали, что красные прорвут Перекоп и за два дня займут весь Крым. Яблонский не стал звать вестового. Он сбросил письмо с балкона и велел мухой лететь к Врангелю… А теперь можно и завтракать. Вместе с князем за столом сидела женщина, с которой у него были особые отношения… Наталья Николаевна до недавнего времени была практикующим врачом в Киеве. Ее муж два года назад погиб в штабе Лавра Корнилова. В прошлом году, когда Деникин успешно шел на Москву, Яблонский оказался в Киеве. Плохо залеченная рана на ноге воспалилась, и у него начался жар. Он бродил по незнакомому городу, боясь упасть где-нибудь в подворотне… Он не помнил, как оказался у двери, на которой была табличка с очень нужным словом «врач». В комнате пахло лекарствами, а перед ним стояла милая женщина в белом халате. Улыбаясь, она объясняла, что он ошибся, что здесь принимает женский доктор… Перед глазами у князя все поплыло. Он попытался извиниться, но потерял сознание и рухнул у ее ног. Очнулся он через двое суток. Дмитрий Николаевич лежал в том же «женском» кабинете, но за ширмой и рядом со столиком, на котором стояли чашки, аптечные пузырьки и валялись коробочки с таблетками, резиновые трубки, бинты и салфетки. Князь попытался сесть и сразу понял, что из одежды у него лишь повязка на ноге… Странно! Он пришел сюда в шинели и в фуражке. Яблонский тихо сидел, а за ширмой женские голоса обсуждали очень важные вопросы. Он прислушался и сразу покраснел… |