Книга Смерть в осколках вазы мэбен, страница 36 – Виктория Платова

— С трудом. Бр-р, — меня передернуло от нарисованной этим фавном картины, — бурная, однако, у тебя фантазия, Семен.

— А может, это мечта всей моей жизни. Что ты на это скажешь?

— То, что одни мечты, Семен, имеют обыкновение разбиваться вдребезги, оставляя после себя жалкую и ненужную кучку осколков. А другие мечты лопаются подобно воздушному шарику. Хлоп — и нет его. А третьи вообще бесследно испаряются.

— Ты просто поэт, Леда. Но есть ведь мечты, которые становятся реальностью. Возможно, моя именно из таких.

— Семен, — мне стал надоедать никчемный разговор, — боюсь, что твои мечты как раз обречены на неудачу. Потому что, если ты сейчас от меня не отстанешь, то я собственноручно большим молотком, который стоит в каморке дяди Сережи, разобью их вдребезги. Что ты на это скажешь?

— Ладно, Леда. Я понял, — Гузько слегка поерзал и поковырял пальцем в ухе. — Это я ведь все говорил, чтобы разговор поддержать. У нас тут с недавних пор начало черт знает что твориться. И мне кажется, что это, богиня, твоя заслуга.

— В каком это смысле? — Я, не понимая, уставилась на Семена. — А ну, объясни.

— Во-первых, — он загнул указательный палец, — ты звонила Лильке и что-то ей такое сказала, после чего Илюша чуть дуба не дал. Но все-таки выдержало крепкое редакторское сердце, и он нам устроил взбучку. Во-вторых, Лилька тоже, не будь дурой, всех этих нападок терпеть не стала и кое-куда смоталась. Но потом вернулась, закрыла за собой плотно дверь в кабинет главного и тихонько с ним о чем-то поговорила. Главный теперь ходит, как из-за угла мешком ударенный, а Лилька наслаждается свободой и властью.

— Ну и что, — перебила я нашего любителя сплетен. — Что здесь особенного? Могу сказать, что я действительно подкинула Лильке скандальный материальчик насчет одной модели, но Илюше это не понравилось, потому что именно сейчас наша газетка должна превозносить ее до небес. Вот наш редактор и сорвался. Еще бы! Заказ на восхваление, а тут с ног до головы грязью обливают… Вернее, с головы до ног. Хотя, знаешь, Семен, я ведь не далее как вчера с этой самой моделью разговаривала…

— С Дианой! — Семен радостно потер ручки и придвинулся ко мне. — Ну и как она?

— Обыкновенно. Улыбалась, мило шутила. Да подожди, дай мне сказать. В разговоре выяснилась одна вещь. Она нисколько не расстроилась бы, появись хоть сотни скандальных статей. Это только прибавило бы ей популярности. Сейчас ведь очень многие поддерживают интерес к себе тем, что появляются в подобных скандальных хрониках. Так что Пошехонцев зря из себя выходил. Вполне мог позволить Лильке напечатать статью.

— Но ведь не позволил же. Наоборот, запретил подобные вещи к нему тащить. Но потом Лилька все же сумела от него чего-то добиться.

— Это тоже понятно. Она могла с кем-то договориться, а потом шантажировать Илюшу. Мол, если что не так, то вот эту самую статью напечатают там-то и там-то. Уж не знаю, чем наши спонсоры умудрились Пошехонцева запугать, но, видимо, он здорово струхнул. Поэтому и притих до поры до времени.

— Ладно, — Семен задумчиво почесал животик, видневшийся сквозь расстегнутую рубаху, — две загадки ты мне помогла отгадать. Впрочем, это было не так уж и трудно. Сопоставив одно с другим, мы и сами пришли бы к этому решению. Но вот третья загадка действительно проблема.

— Ты о чем, Семен? И перестань сам говорить загадками. В чем дело?

— Дело в том, что исчез дядя Сережа. — Гузько уставился на меня, словно я что-то знала, но говорить не собиралась.

А я не могла прийти в себя. То, что мне рассказал дядя Сережа, было цепью просто невероятных совпадений, странным стечением обстоятельств. Но я не могла и думать, что он…

— Подожди, Семен, — я тряхнула головой, — объясни толком, как пропал, куда, когда?

— А вот после того, как ты с ним поговорила, а потом упорхнула, счастливая вся и довольная, со своим знаменитым субъектом, — Гузько неприязненно сморщился, — народ тоже решил, что ему здесь особенно уже делать нечего, и стал собираться. Кто-то быстро ушел, кто-то подзадержался. Вернее, остались двое — Мишка и Герка.

— Понятно, — я усмехнулась. — Даже гадать не стоит, о чем они здесь спорили. Куда бы пойти набраться. Ну и что из того, что они остались? Они так каждый божий день остаются.

— Вот я и говорю, — Семен терпеливо ждал, пока я выскажусь, — они сидели себе в уголочке и мирно соображали, куда бы им лучше податься.

— Да, выбор, надо сказать, у них был большой, — не удержавшись, поддела я. — К чему же они пришли?

— Ты можешь не перебивать? — окрысился Семен. — Я так и до вечера не кончу.

— Неужели ты такой половой гигант, Семен? — Я невинно заморгала. — Хотя для всех, чувствующих язык, правильнее было бы сказать «закончу». И по смыслу, и по факту.

— Язва, — процедил Гузько, помолчал некоторое время, но потом все же пересилил себя. — Так вот, парни сидели в уголочке, обсуждали свои темы и видели, как дядя Сережа вышел из своей каморки со старым таким саквояжем. Ребят он не заметил, они вон там, за шкафом, обретались, но они его в зеркало хорошо видели. Вышел он со своим саквояжиком, значит, огляделся, потом к кабинету главного подошел, но остановился. Словно зайти хотел, но потом передумал. Постоял он так немного, постоял, развернулся и пошел к выходу. Мишка с Геркой еще удивились: что это, мол, с ним? А на следующий день он на работу не вышел. И вчера его не было, и сегодня. Домой ему звонили, но там никто не отвечает. Пробовали с родственниками связаться, но также впустую. Мишка не поленился и домой к нему слетал. Соседи говорят, что сами его несколько дней уже не видели. А вот теперь скажи, Леда, что ты об этом думаешь?

— Не знаю, — честно призналась я. В голове был полный сумбур.

— А вот мне кажется, что Воронцов пропал после разговора с тобой. Или скажешь, что я не прав?

— Семен, — я набрала в грудь побольше воздуха, — то, о чем мы говорили с дядей Сережей, касается только нас, и ни тебя, ни кого-то другого я в это посвящать не собираюсь.Хотя для меня тоже остается загадкой, почему он пропал. Ни о чем особенном или криминальном мы с ним не говорили. Не понимаю…

— А о чем вы говорили? — Семен если хотел, то мог быть очень настойчивым. — После ничего не значащего разговора люди не собирают вещички и не пропадают.

— Тебе бы в следователи податься, Семен, — я покачала головой. — А говорили мы с ним об искусстве. Я рассказывала о выставке, на которой недавно была, а он мне о народных умельцах. Но почему после этого разговора он решил исчезнуть, я не знаю.

— Да, странно получается. — Семен поднялся. — Ладно, чао, bambina. Надеюсь, что с нашим дядей Сережей ничего не случилось. Плохого.

Я тоже очень на это надеялась. Действительно, странно получается, если сопоставить все факты. Но все же мне казалось, что Воронцов по каким-то своим причинам, вовсе не связанным с нашим разговором, решил на время удалиться. Не надо заранее думать о плохом и излишне все драматизировать.