Книга Инородное тело, страница 48 – Ирина Градова

– Ух ты! – выдохнула Вика. Она считала себя вполне образованной, но способность Леонида на-гора́ выдавать четкую энциклопедическую информацию практически на любую тему каждый раз поражала девушку, заставляя ее смиренно признавать собственное невежество. – А как насчет этого эффекта, который абсент оказывает на человека?

– Ну, если перебрать, то большое количество абсента частенько приводит к более драматичным вещам, нежели банальное опьянение, – возможны судороги, ксантопсия…

– Что-то знакомое…

– Ви́дение в смешанном желто-зеленом цвете, – пояснил Кадреску. – Также перевозбуждение или депрессия и, наконец, чудовищный утренний бодун – эфирные масла в больших количествах вообще не очень-то полезны для здоровья. И как венец многолетней карьеры абсентье – импотенция, параличи и слабоумие.

– И это все из-за туйона, да? – спросила Вика. – Это именно он оказывает такое воздействие на организм?

– Туйон? Да-да, именно…

Вике вдруг показалось, что Леонид отвлекся. Его лицо приобрело отсутствующее выражение.

– Что-то не так? – заволновалась девушка.

– Что? А-а, нет, все в порядке…

– У Ван Гога большинство его картин написаны в специфической цветовой гамме – мне Дэн показывал, так это от абсента, что ли?

– Вполне вероятно, – кивнул Леонид, все еще сохраняя выражение задумчивости на лице. – Ксантопсия могла повлиять на его восприятие цветов.

– А можно отравиться абсентом? – спросила Вика. – В смысле сколько нужно выпить…

– Если не ошибаюсь, нормами Евросоюза содержание туйона ограничено десятью миллиграммами на литр, тогда как в старых абсентах оно было существенно больше: в особо «суровых» сортах – и до двухсот миллиграмм на литр.

– Ты мне скажи, можно ли считать туйон наркотическим средством?

– Строго говоря, по типу действия альфа-туйон никакой не наркотик, а нервно-паралитический яд и конвульсант, причем введение в него этанола уменьшает степень его токсического воздействия.

– То есть получается, что содержащийся в абсенте алкоголь является противоядием по отношению к туйону?

– Совершенно верно.

– Значит, все те сверхэффекты, которые приписывают действию туйона, – вымысел?

– Можно и так сказать. Почти все отрицательные эффекты связаны, скорее всего, с самым банальным алкоголизмом. Это же не винишко сухое, а спиртяга – семидесятипроцентный, со всеми вытекающими последствиями типа «белочки»! Дурная молва об абсенте тянется за ним с девятнадцатого века, когда было полным-полно низкокачественного и просто поддельного абсента, изготовленного не из виноградного спирта, а из более низкосортных разновидностей. Кроме того, его частенько бодяжили всякой мерзостью – вроде ядовитой треххлористой сурьмы. Мне представляется, что абсент интересен именно своей ненормальной популярностью среди французской богемы девятнадцатого века, своей дурной славой и ореолом порочности, то бишь отрезанным ухом Винсента Ван Гога и самим фактом публичного запрета этого напитка [8] .

– То есть можно утверждать, что абсент безопасен?

– Все зависит от того, в каких количествах его употреблять, – это раз. И самое главное – как он приготовлен. Дело в том, что многие абсенты мало того, что не дистиллированы, но и процесс их «настаивания» весьма специфичен – полынь, например, вместо спирта вымачивают в воде и потом добавляют получившийся настой к спирту. В результате этого в раствор попадает не туйон, а то, от чего при классическом способе приготовления всегда старались избавляться перегонкой, – гликозиды, ответственные за сильнейшую горечь полыни. Остальные же эфирные масла просто растворяются в спирте отдельно, а не перегоняются вместе с исходной настойкой, а все потому, что так намного дешевле, чем настаивать все травы вместе, а потом еще перегонять спиртовую настойку, тратя лишнюю электроэнергию…

Леонид вновь умолк, погрузившись в размышления. Вике стало интересно, почему разговор об абсенте ввел патолога в такой ступор, и она спросила его об этом.

– Понимаешь, – как бы нехотя сказал Леонид, – я тут все над делом Карпухина размышляю… Ты ведь в курсе, чем он занимается?

Вика кивнула.

– Так вот, я изучаю отчеты по трупам, которых, как полагают, «поставили» нам эти якобы вурдалаки, и пытаюсь обнаружить хоть какое-то сходство.

– За исключением самого способа убийства? – удивилась Вика. – А разве его одного не достаточно?

– У меня создается впечатление, что жертвы должны быть как-то связаны между собой, что на них «охотятся» не просто так.

– Это как же, интересно, бомжи могут быть связаны с представителями «золотой молодежи»?

– В том-то и дело, что бомжи – это, судя по всему, одна история, а молодые ребята – другая. Однако связь между бомжами, кажется, все-таки обнаружилась: у всех у них были редкие группы крови. Честно говоря, не представляю, что это дает Карпухину, но он, по-моему, страшно обрадовался моим выводам. А вот молодежь… Тут все иначе. Дело в том, что в крови последнего из погибших на данный момент, некоего Щукина, обнаружены мескалин и гликозиды.

– Это ведь галлюциноген, да? – вставила Вика.

– Да. А в крови еще одного, Киреева, я тоже нашел следы гликозидов, но тогда не сумел сложить два и два – просто не понял, как они туда попали. Признаться, я не обратил на это особого внимания, так как количество их было небольшим и они никак не могли ни на что повлиять – тем более что причина смерти была совершенно очевидна и так. Теперь, после разговора с тобой, я задумываюсь над тем, что, возможно, парнишки перед смертью употребляли абсент. Звучит странно, конечно, но…

– Мескалин, туйон, абсент – что вообще происходит в этом городе, а?! – воскликнула Вика.

– Каждый волен развлекаться как пожелает, – пожал плечами Кадреску. – До тех пор, пока не начинают умирать люди, конечно.

* * *

– Значит, это и есть наша «телезвезда»? – со вздохом произнес Карпухин, разглядывая труп на прозекторском столе. Он и в самом деле представлял собою плачевное зрелище – и при жизни Антон Нагорнов никогда не выглядел хорошо, а уж теперь-то… – Причина смерти? – спросил он у патологоанатома.

– На первый взгляд – та же, что и у остальных, – ответил тот. – На затылке есть большая гематома, а вот тут, у основания шеи, – все тот же след от укуса.

– Сколько крови он потерял?

– Где-то литра два – два с половиной… А правда, что все говорят? – неожиданно приблизившись к майору, чуть ли не шепотом поинтересовался патологоанатом. Артем его не знал. Он получил информацию о том, что в один из моргов доставлен «клиент» с симптомами, схожими с теми, что и у всех жертв, проходивших по его делу.