Онлайн книга «Шоковая терапия»
|
Помимо пропавшей медсестры, я думала и еще кое о чем. Мои мысли отчего-то постоянно возвращались к Лицкявичусу и той женщине. Кто она вообще такая, эта Антонина Рубина, и почему ради нее мой бывший начальник готов сделать так много? Я знала, что с бывшей женой он не общается, несмотря на то, что к Никите, ее пасынку от нового мужа, относится, как к собственному сыну. Такой мужчина, как Лицкявичус, не мог долго оставаться один: несомненно, женщины у него были. Однако одно дело – женщины во множественном числе, и другое – одна Женщина с большой буквы, способная стать единственной в его жизни… Черт, каким боком все это вообще меня касается?! * * * – Как ты это достала? – Даже не спрашивай – ты не захочешь знать! Леонид и Лариса встретились, как обычно, в ее постели. Он дал себе зарок больше не спать с ней: Настя, кажется, начала о чем-то догадываться. Не то чтобы он планировал с ней долгую совместную жизнь – это совсем не в его духе, но с Ларисой-то у них вообще нет ничего общего… кроме классного секса. Короче, все произошло как обычно – деловито, спортивно и изобиловало силовыми приемами. Пробы крови и мочи, продемонстрированные тренершей, привели Леонида в восторг: молодая женщина оказалась гораздо более изобретательной, чем этого можно было ожидать. – Как он там? – поинтересовался Кадреску, мокрый от пота и практически обессилевший. – Кто? – Да Артур же, Степанов! – А… Лариса лениво перекатилась на живот, открывая его жадному взгляду свою подтянутую загорелую попку с тремя светлыми полосками от трусиков. Ее круглые ягодицы заставили его почувствовать, что он, оказывается, не так уж и устал. – Он ни черта не помнит из того, что произошло вчера! – ответила тренерша. – Представляешь – как корова языком… Показывал мне синяки, которые вы с Мишей ему наставили, и спрашивал, где это он умудрился так удариться. – Не знаешь, куда его девала Анфиса после нашей драки? – В изолятор, куда же еще? – О, у вас есть изолятор – как в тюрьме? – Ну, он вовсе не такой уж плохой – так, просто кровать, привинченная к полу, и мягкие стены. – Круто! – Слушай, а зачем тебе вообще все это нужно? – спросила Лариса. – В смысле, моча, кровь?.. Если Степанов и наркоман, для нас это значения не имеет, ведь деньги, как говорится, не пахнут! Он в любом случае приезжает сюда не от наркозависимости лечиться, а шлаки из организма выводить, заниматься гимнастикой и восстанавливать форму после тяжелых съемок. Так почему же тебя так интересует, не наркоман ли он? Леонид ненадолго задумался. Разумно ли посвящать Ларису в детали расследования? С другой стороны, она ведь ему помогает, по мере сил… – Я думаю, – медленно произнес он, – что смерть Рубина может быть связана с вчерашним происшествием. – Как это? – Судя по всему, у Татьяны Донской случилась неконтролируемая вспышка ярости. Я говорил с персоналом – она была не из тех, кто без причины устраивает истерики. Более того, с ее телосложением она вряд ли была бы способна нанести Рубину столь серьезные увечья, приведшие к его гибели. Артур Степанов также слывет человеком, не склонным к насилию, однако наркотики могли бы все объяснить. – Думаешь, и он, и Татьяна… были наркоманами? – Нужно провести анализ. – А если ты что-то обнаружишь? – Даже не знаю. Поживем – увидим… А что ты там говорила про корову и язык? – внезапно сменил он тему, приподнимаясь на локте и вдавливая тренершу в матрас. * * * – Значит, все же это квартирная афера? Лицкявичус стоял у большого окна в гостиной своего дома, сцепив руки за спиной. На улице шел дождь, в комнате горели бра по обе стороны от дивана, на котором сидела я, и его профиль четко вырисовывался на темном фоне. В прошлый раз голову бывшего главы ОМР покрывала черная вязаная шапочка. Я думала, это из-за того, что во время операции волосы ему пришлось сбрить. Теперь шапочки не было, и я поняла, что ошибалась: его седая, слегка вьющаяся шевелюра осталась нетронутой. Только резко выделявшийся шрам за правым ухом говорил о перенесенной им хирургии: Шилов-старший, несомненно, просто гений! Несмотря на то, что Лицкявичус, должно быть, потерял после операции пять-шесть кило, его тело оставалось все таким же крепким и гибким, как и до нее. Надо признать, он быстро возвращался в форму, и это наблюдение принесло мне изрядное облегчение. Вопросительный взгляд его прозрачно-голубых глаз заставил меня вернуться к действительности. – Афера – это единственное, что приходит мне в голову, – ответила я, сообразив, что молчание слишком затянулось. – Это плохо, – вздохнул он. – Хотя, наверное, глупо было бы надеяться на легкое решение проблемы! – Простите, что зря потратила ваши деньги, – виновато сказала я. – Правда, вам не стоило покупать для меня такие дорогие билеты… – Да бросьте, Агния, о чем вы говорите! Я ведь оторвал вас от семейных дел, лишил возможности отдохнуть в выходные, так должен же был хоть как-то компенсировать вам эти неудобства? Кстати, вам понравилось путешествие? – О, да, оно было очень… познавательным. – Рад за вас. По его тону, как обычно, невозможно было понять, говорит ли он серьезно или с сарказмом. Но к манерам Лицкявичуса я уже настолько привыкла, что научилась не обращать на это внимания. – А как там Леонид? – поинтересовалась я. – Узнал что-нибудь? – И да, и нет. У него появились подозрения насчет того, почему Татьяна Донская могла напасть на Геннадия Рубина. – Серьезно? Что за подозрения? – Наркотики. – Наркотики? В такой крутой клинике?! – Тем не менее он оказался прав: в крови и моче одного из пациентов «Соснового рая» действительно обнаружены следы кокаина. Он взял пробы после того, как парень устроил дебош и покалечил несколько человек. – Надеюсь, сам Леонид не пострадал? – Не особенно. – Считаете, Донская тоже находилась под кайфом, когда убила вашего друга? – Если так, то вывод напрашивается сам собой: кто-то в «Сосновом раю» снабжает народ «дурью». – Господи боже мой! – Странно другое. Павел Кобзев разговаривал с ребятами из группы Татьяны, и никто из них не упомянул об этой ее «маленькой слабости». – Ну, о подобных вещах вообще-то говорить вслух как-то не принято, – заметила я. – Возможно, вы правы. В «Сосновом раю» она делала пластику и лечилась от депрессии. Депрессия – один из сопутствующих наркомании эффектов. – Если в день гибели Рубина Донская находилась под действием наркотиков, она вполне могла вообразить себе невесть что и напасть на него просто так! |