
Онлайн книга «Победный ветер, ясный день»
А что, если… Но чертово «если» в контексте двух балетных замухрышек никак не вытанцовывалось. Чертово «если» выглядывало из-за забора, который был сложен из хрупких балетных косточек. Таких хрупких, что их и соплей перешибешь. Бычье Сердце не мог пожаловаться на недостаток фантазии, но представить, что субтильная Куницына и благообразный Мюрисепп заманили светило современного танца в ближний пригород и порешили бедолагу в каком-то лодочном кооперативе… Нет, до таких высот воображение майора Сиверса явно не дотягивало. Из состояния глубокой задумчивости Бычье Сердце вывел Максим Векслер. — Все в порядке? — спросил он застенчивым, дрожащим голосом. Ни дать ни взять папаша близнецов-двоечников на ковре у школьного директора: как там мои архаровцы, школу еще не взорвали? — В относительном. Мне нужны телефоны обоих ваших артистов. И ваш заодно. — Зачем? — испугался Векслер. — Мы должны снять показания с людей, близко знавших Валевского. Кстати, в тот вечер, в пятницу… В котором часу приехали на день рождения Мюрисепп и Куницына? — Не помню точно. Уже после одиннадцати. Я, правда, быстро ушел. У меня недавно родился сын. Это наш первенец, жена нервничает… — А в каких отношениях были Мюрисепп и Куницына с Валевским? — Что значит — в каких отношениях? В прекрасных. В самых лучших… Друзья, единомышленники, одна команда… Современный балет — вещь очень своеобразная, это вам не драматический театр, где все готовы друг друга в чайной ложке утопить. Танец, как единый организм, требует взаимопонимания, я бы сказал, на молекулярном уровне… Если Векслера не заткнуть, он перейдет на атомы. — Я понял, Максим Леонидович… Ключи от машины Валевского у вас? Мюрисепп сказал, что передал их вам. — Можно просто — Максим. Да-да, конечно…. — засуетился Векслер, вынимая из ящика стола связку ключей. — Простите, ради бога. Я совсем забыл о них. Ситуация, сами знаете.., так что немудрено. Тут и поесть позабудешь, не то что про какие-то ключи. Бычье Сердце ухмыльнулся: судя по упитанной ряхе директора, тренировок в столовой он не пропускал. — Зачем же такие крайности, Максим Леонидович. Все под богом ходим. Спокойнее надо быть и пищу принимать вовремя… Ключей на диковинном, космического дизайна брелоке центрального замка было три. Один — явно от «Лекеуса», иначе и быть не может. Другой, маленький, смахивал на ключ от почтового или абонентского ящика. Третий, ригельный, был много больше двух других. — От чего, как думаете? — спросил Бычье Сердце, вертя ригелем перед носом Векслера. — Думаю, от квартиры. — Думаете или знаете? Невинный вопрос майора снова привел Максима Леонидовича в волнение. — Предполагаю… У нас точно такой же. — А вы когда-нибудь были в доме у Валевского? По лицу Векслера поползли крупные капли пота: ему смертельно хотелось сказать «нет». — Да. Я был в доме у Валевского несколько раз. По работе. Только по работе… Разве это запрещено? — Нет. Скажите, вас не удивило, что ключи от квартиры и машины Валевского находились у третьих лиц более трех суток? — Да я же не знал об этом! Ключи Мюрисепп отдал мне сегодня, когда стало известно, что… Что произошло несчастье… — Адрес. — Чей адрес? — Покойного Романа Валевского. — Фонтанка.., кажется, пять. Рядом с цирком Чинизелли. Его окна выходят прямо на воду, квартира 27, последний этаж. Вас сопроводить туда? — Туда поедет бригада. Векслер закашлялся и, все так же кашляя, протянул Бычьему Сердцу визитку: — Вот, возьмите. Телефоны Куницыной и Мюрисеппа я написал на обратной стороне. Даже не взглянув на самоуверенно-черный кусок картона. Бычье Сердце сунул его в карман. И направился к двери. И только ухватившись за ручку, обернулся к Векслеру. — Фамилия Антропшин вам, конечно же, ничего не говорит. — Как вы сказали? Антропшин? — Векслер, желая угодить страшному майору, даже выкатил глаза из орбит. — Антропшин, Антропшин… Что-то знакомое. Вот как? Очень интересно. Бычье Сердце затаил дыхание: давай, Макс толстые ляжки, американский подпевала, вспоминай! — Яхтсмен Вадим Антропшин, — не выдержав, подсказал Бычье Сердце. — Погодите!.. Ну, конечно же! Яхтсмен Вадим Антропшин! Он погиб в прошлом году, летом, на регате. То ли он поскользнулся на палубе и его смыло за борт… То ли его ударило парусом… Я не помню. И честно говоря, никогда не интересовался обстоятельствами его смерти. Мы специально ездили в Красную Горку, чтобы оттуда посмотреть на гонки… — Кто — «мы»? — Я и моя жена. Ей очень нравятся яхты. Импозантный вид спорта. — А Валевский? — А что Валевский? — Валевский с вами не ездил? — С какой стати? Если мне не изменяет память, это был июль. А в июле «Лиллаби» как раз находился на гастролях в Швейцарии. А что, собственно, случилось? — Да нет, ничего. А Валевский и Антропшин могли быть знакомы? Может быть, с ним знакомы Мюрисепп и Куницына? Векслер наморщил лоб, имитируя бурную мозговую деятельность. Морщить лоб было необязательно, и так все понятно: ку-ку, старичок, ну ты и слепил горбатого! Бычье Сердце и сам чувствовал, что его заносит, но уж очень прочно обхватил его своими литыми ручищами мареман Антропшин — не вырвешься. — Ума не приложу, где бы они могли пересечься… Роман никогда не увлекался яхтами, это точно. А что касается Лики и Жени… Вы бы сами у них спросили. — Уже спросил. Они никогда не слышали о погибшем яхтсмене. — Вот видите! — почему-то обрадовался Векслер. — Я ведь тоже узнал о нем случайно. Из-за того, что мы с женой были на регате в прошлом году. Я сам бы никогда не вспомнил, если бы вы не напомнили… У вас ко мне все?.. Все. Аллее капут. Пообщавшись с наиболее яркими представителями труппы современного балета, Бычье Сердце вынес одно: здесь он никакой правды не добьется. «Лиллаби» будет держать глухую оборону, и личность Романа Валевского (во всяком случае, те ее грани, которые могли бы пролить свет на убийство) так и останется за семью печатями. * * * …Покинуть «Лиллаби» Бычье Сердце не торопился. Он надолго застрял возле огромного, самодовольно раздувшегося стенда с заголовком «О НАС». Под заголовком толпилось множество отксерокопированных статей — из падкой на запах окультуренных русских портянок иностранной прессы. Бычье Сердце наивно полагал, что мода на Рос сию умерла естественной смертью еще в начале девяностых. Но оказалось, что метастазы этой моды все еще продолжают расползаться. Чего стоили одни только названия (в переводах, помещенных под статьями)! |