Онлайн книга «Дезертир флота»
|
– Арбалет брось, дурак! – рявкнул вор. Ныряльщик послушно выпустил оружие. На трех ногах и костыле друзья спешно запрыгали к берегу. Квазимодо, держащий в свободной руке факел, оглянулся. Сгусток, огибая костер, двигался следом. Звякнул, опрокидываясь, котелок. Лодка, спущенная на воду еще засветло, покачивалась на черной глади. Церемониться было некогда – вор толкнул товарища в лодку. Фуа завопил от боли. Квазимодо обернулся к чересчур быстро накатывающей тени, швырнул в нее факел. Тьма отшатнулась. Вор рубанул лезвием кукри веревку, привязывающую лодку к вбитому в песок колу. Спихивая лодку на глубину, перевалился внутрь. Ныр снова завопил – Квазимодо придавил ему уже обе ноги. – Не ори! – зарычал вор. – Еще и аванков разбудишь. * * * Квазимодо энергично работал веслом. Факел на берегу еще горел, но черной тени заметно не было. На душе полегчало – неведомая тварь в воду все-таки не сунулась. Фуа, стоная, с трудом сел и взялся за второе весло. Вскоре Квазимодо пробормотал: – Что ты разогнался? Рыбное место вспомнил? – Хрен тебе по всей косой роже, а не рыба! – проскрежетал зубами ныряльщик. – Ты что, не мог подождать, пока я в лодку сяду? Дермоед хитрозадый, трезубец тебе в рот по самые пятки. Квазимодо засмеялся: – Да ты совсем выздоровел. Ишь как загибаешь. Только не греби как сумасшедший. – Не могу. Мне больно до дрожи. А весло меня успокаивает. – Тогда по кругу греби. Нам далеко уходить незачем. Утром вернемся. – Сдурел?! – Это ты сдурел от боли. У нас все хозяйство там осталось. И жратва, и котелки. Об оружии я уже не говорю. – А если ОНО засветло не уйдет? – Чего это не уйдет? Всегда уходило. Что, ему твою жеваную ногу сидеть дожидаться? Где-то рядом плеснула рыба. В воде отражались звезды. Боль в поврежденной ноге слабела. Посапывая от последних приступов боли, фуа отложил весло. – Ты извини, – непонятно зачем сказал Квазимодо. – Я не хотел, чтобы больно было, только сильно торопился. Этот, расплывчатый, уже чуть за задницу нас не взял. – Да я понимаю, – глухо сказал фуа. – Я же ругался так, чтобы полегчало. – Это правильно. Мне, как услышу «дермоед», сразу легче становится. А то ты все молчишь, скромный, как девка изнасилованная. – Сам ты девка. Криворукая. Следующий раз предупреждай, когда со мной как с мешком обращаться будешь. – Обязательно. Только ты у нас по воде главный. Так что в следующий раз, когда сматываться будем, ты должен уже в лодке сидеть и мне свою лапу лягушачью протягивать. Фуа хмыкнул: – Я постараюсь. Слушай, Ква, а я в это чудище почему не попал? Я ведь целился правильно. Да и рядом было. – Ты попал. Только этот морок, похоже, только огня боится. – А кто это такой был? – Я почем знаю? Это вас, дарков, спрашивать нужно. Тварь-то из ваших. – Это я-то дарк? – возмутился ныряльщик. – Да у нас на островах, кроме моргенов, [23] ногглов [24] и селков [25] никто из ночных и не водится. Это вы, люди всегда с дарками в игры играете. Ты вот зачем с ним разговаривал? У него ни переда, ни зада нет. Чем он, по-твоему, с тобой разговаривать должен? – Да мне все равно чем. Леди Катрин всегда сначала договориться старалась, а уж потом рубиться. – Ну и как, получалось? – полюбопытствовал фуа. – Иногда. Нынче разве кого нормального найдешь? Любят все железом помахать, клыками поклацать, прямо спасу никакого нет. Культуры и искренности народу не хватает, – печально известил вор, – все как сговорились, вонючки недоношенные… Все вещи оказались лежащими на месте. Только котелок оказался сплющен едва ли не в лепешку. Квазимодо посмотрел на свет – вроде не прохудился. Вор таскал вещи в лодку. Ныряльщик их укладывал. Сидя в лодке, фуа, как ни странно, почувствовал себя гораздо лучше. – Ну что, поплыли? Квазимодо, стоя по колено в воде, осматривал поляну, где они прожили почти пятнадцать дней. Не так уж и плохо было. Сами себе хозяева, да и пожрать всегда было чего. – Любуешься? – пробурчал фуа. – А я, между прочим, в здешних местах чуть три раза не погиб. – «Чуть» не считается. Куда бы мы ни поплыли, найдется место, где умрем по-настоящему. – Предлагаешь не искать неизвестности и дождаться этого смутного ночного? – Нет уж, – сказал Квазимодо, забираясь в лодку, – этого ночного уже знаем. Еще раз – неинтересно. Лодка поднималась по течению. Гребли друзья не торопясь, никто не подгонял, но все равно свободная лодка двигалась быстро. На ходу фуа умудрялся ловить рыбу. Грубая снасть, с которой так мучился Квазимодо, ныряльщику ничуть не мешала. Готовили добычу на коротких стоянках. Жаренная на вертеле или запеченная в листьях рыба получалась великолепной – в приготовлении таких блюд Ныр не знал себе равных. Правда, для достойного гастрономического эффекта Квазимодо приходилось лазить по прибрежным кустам, отыскивая нужные листья и коренья. Фуа, невзирая на искалеченную ногу, перестал быть запуганной человеко-лягушкой, и теперь вполне мог покомандовать товарищем. Квазимодо не спорил, в делах, связанных с рыбной ловлей, ныряльщик разбирался куда лучше. В решении всех остальных проблем непререкаемым авторитетом оставался сам вор. – Да, интересная мы компания, – сказал Квазимодо, без спешки отделяя поджаренную кожицу от белой мякоти. – Я одноглазый, ты пока одноногий. Кто встретит – оборжется. Нам еще безрукого слепого колдуна не хватает и девки-жонглерки. Могли бы представления давать. – Я уже могу ступать на ногу, – возразил фуа, насаживая на деревянный вертел новую рыбу. – Жаль. Тогда тебя придется девкой-жонглеркой переодеть. Иначе денег не заработаешь. – Отличная мысль. Может, мне начать тренироваться? Например, регулярно метать ножи в сильно умных и красивых жуликов? – Ладно-ладно. Ты пока ногу свою перепончатую тренируй. Гордый да заносчивый ты, Ныр, стал, прямо страх. Ты, случаем, не принцем там, на своих островах, был? – Сам ты принц. – Понятно. Ну, если мы не лорды благородные, то неплохо бы помнить, что лучше себя не выпячивать. Людям ни тебя, ни меня любить не за что. Они и не будут. – Я знаю. – Фуа пристроил вертел над углями. – Может, мне не стоит людям показываться? Попадется жилье, ты зайдешь в деревню, разведаешь, что там, а я подожду у реки, лодку посторожу. |