Онлайн книга «Цветок на ветру»
– Боюсь, дорогая, что вред вышел, и немалый, – вздохнул сэр Уильям. Летиция непонимающе уставилась на мужа: – Но почему?! Оливия не может выйти за доктора Синклера. Он уже женат! Сэр Уильям устало провел рукой по глазам. – Миссис Синклер была убита «боксерами». Пять месяцев назад. Льюис Синклер – вдовец. Летиция на мгновение лишилась дара речи. – Но… как ужасно! Я не знала, – выдавила она, наконец. – Очевидно, это было известно всем, кроме нас. Сэр Клод очень удивился, услышав, что я не осведомлен о столь печальном событии. – О Боже! И ты думаешь, что Оливия согласилась бы… – Летиция осеклась, увидев лицо мужа. Все было понятно без слов. – Я только хотела ей добра, Уильям. Клянусь. Он погладил руку жены. – Знаю, дорогая. А теперь пойдем поговорим с Оливией. Он с трудом поднялся наверх. Новости, сообщенные сэром Клодом, еще больше расстроили его. Теперь не осталось никаких сомнений в том, что вдовствующая императрица заодно с «боксерами», которых поддерживают императорские войска. Железные дороги уничтожены, телеграфное сообщение прервано, и даже самые заядлые оптимисты считали, что нападения на город не избежать. Положение хуже некуда, и у него полно проблем и без Летиции, которая, хоть и была исполнена самых благах намерений, все же натворила бед. Он постучался к Оливии и, не получив ответа, открыл дверь, охваченный самыми дурными предчувствиями. И сразу же увидел листок бумаги на туалетном столике. Широкими шагами Уильям пересек комнату и дрожащей рукой развернул записку. – Что случилось, Уильям? Где Оливия? О, что же происходит?! – закричала Летиция, прижимая руку к сердцу и серьезно опасаясь, что больше не вынесет потрясений. – Оливия ушла в миссию. Помогать монахиням, – ответил Уильям и, сунув записку в карман, вышел из комнаты. – Но она не может так поступать с нами! – пронзительно завизжала Летиция. – Оставаться здесь опасно! Она должна ехать в британское посольство! – Она поспешила вниз по лестнице за Уильямом. – Мы должны ее вернуть! – Совершенно с тобой согласен! – кивнул муж, хватая трость и нахлобучивая шляпу. – Но пройти по улицам невозможно. Там творится настоящий хаос. – Куда же ты в таком случае? – выдохнула она, цепляясь за его руку. – «Отель де Пекин». Льюис знает, что делать. Он вернет ее. Разом растеряв обычную уверенность, он поспешил во двор и нетерпеливо велел подавать носилки. Господи, что же это творится?! Следовало заранее знать, что Оливия не будет сидеть сложа руки, особенно когда все приготовления к переезду в посольство будут закончены. Он промокнул лоб платком. Здание миссии совершенно беззащитно против нападения орд фанатиков, а теперь Уильям точно знал, что нападут они скоро. Очень скоро. В отеле его встретила бледная мадам Шамо, под глазами которой синели огромные круги. – Льюиса здесь нет, – устало сообщила она. – Уехал сегодня утром, вопреки приказам доктора Пула. Перед отъездом он походил на одержимого. Приказал оседлать коня и ускакал в очередную спасательную экспедицию. – Но он ранен! – воскликнул потрясенный сэр Уильям. Мадам Шамо пожала плечами. – Знаю… но он не захотел никого слушать. Даже моего мужа. Сэр Уильям тяжело оперся на трость. – Вся округа кишит «боксерами», – глухо сказал он. – Ему не вернуться живым. Он повернулся и, сгорбившись, медленно побрел к носилкам. В западной части Татарского города стояли оглушительный шум и гомон. Владельцы лавок сворачивали торговлю, поспешно бросая товары в ручные тележки. Все страшно торопились. Даже китаянки с их изуродованными бинтами неестественно маленькими ножками старались быстрее ступать по утоптанной земле. Оливия сильнее прижала к груди соломенную корзинку, изо всех сил стараясь не упасть под ноги бегущих. Она почти у цели. Оказавшись в миссии, она, вне всякого сомнения, будет слишком занята, чтобы думать о Льюисе. Она нырнула в просвет между караваном грязных верблюдов и плешивым перегруженным осликом. При мысли о Льюисе боль острым кинжалом вонзилась в сердце. Может, хоть иногда до нее дойдут слухи о нем? Что он сейчас делает? Не грозит ли ему опасность? Несмотря на всю решимость, она не смогла сдержать слез. – О, Льюис, – прошептала она, оцепенев среди всеобщей суматохи, – я так тебя люблю! Маленький жилистый китаец с тяжелой корзиной толкнул ее. Мимо прогрохотала тележка. Она снова пустилась в путь, вытирая слезы, зная, что не имеет права на такую роскошь, как рыдания. Сестры в миссии приветствовали ее с распростертыми объятиями. В здании ютились сотни беженцев. Плакали изможденные, голодные дети. Лежали больные, измученные долгим путешествием туда, где, как они считали, обретут безопасность. – Что происходит? – спросила сестра Анжелика, переступая через чьи-то жалкие пожитки: кастрюля, сковорода и несколько мешков драгоценного риса. – Вот уже два дня, как новости перестали приходить. – Прибыл отряд военных. Но очень небольшой, – сообщила Оливия. – Сколько их? От усталости и недосыпания кожа Оливии была такой прозрачной, что сквозь нее просвечивали кровеносные сосуды. – Немногим более трех сотен. Маленькая, похожая на птичку женщина сокрушенно покачала головой. – Вы правы. Этого недостаточно. Может, прибудет новое подкрепление? – Не знаю, – честно ответила Оливия. – «Боксеры» отсекли нас от связи с внешним миром. Телеграфные линии уничтожены. Как и железные дороги. – А теперь они подступили к воротам города, – закончила за нее сестра Анжелика. – Что ж, будь что будет. Нужно надеяться на Господа нашего. Она отвела Оливию в маленькую комнату без окон, когда-то бывшую чуланом. На полулежал узкий тюфяк. – Боюсь, это все, что я могу вам предложить. Лань Куй будет спать рядом. Она обрадуется вашему приходу. Оливия опустила свою корзинку. – Что нужно сделать в первую очередь, сестра Анжелика? – Помогите детям. Большинство больны, и все перепуганы. Монахиня положила изящную ладонь на плечо Оливии. – Спасибо за то, что пришли, дорогое дитя. Лишние руки нам не помешают. В последующие дни Оливия не раз поражалась удивительной силе духа сестер. Почти все они были немолоды и очень устали. И все же держались стоически, принимая каждого, кто нуждался в убежище, делясь с ними скудными запасами еды. Она резала простыни и скатывала в бинты, когда один из китайских христиан принес весть, что трибуны на европейском ипподроме сожжены дотла. |