Книга Портрет с одной неизвестной, страница 21 – Мария Очаковская

Плыл по речке чижик,

В генеральском чине.

Не выпить ли нам водочки

По эдакой причине!

Продегустируем? Симочка, вы нас, я вижу, не одобряете?

– Да пейте, вам же хуже будет. А ты, Лень, как всегда, всех спаиваешь. – Сима еще с юности Леньку недолюбливала и считала, что он плохо влияет на Лизу. – Пойду варенье проверю, – сложив губы скобочкой, сказала она и ушла в дом.

– Домоправительница? – кивнув вслед удалявшейся Симе, спросил Вадим.

– Скорее член семьи. И ангел-хранитель. Да садись же ты наконец, Лень. – Лиза положила ему руку на плечо и усадила на стул, тут же поймав на себе взгляд копииста.

Шашлык получился превосходный – мягкий и в меру острый. Было так вкусно, что некоторое время все жевали молча, не в силах оторваться.

– Как-то писал я портрет одного нового русского, – нарушил тишину «Николай II», – и пригласил он меня к себе в имение. Это, доложу я вам, отдельный разговор. Убили его потом. Царствие ему небесное. Но сейчас я не об этом…

– А вы, Вадим, художник? Портреты пишете? Боже мой, как интересно, – восторженно пропел Леонид, который, судя по всему, придерживался ликероводочной диеты, так как только пил и почти ничего не ел.

– Да еще какие! – дожевывая, ответил «Николай II».

Лиза заметила легкий скепсис на челе копииста, курившего чуть поодаль от стола. «Оно и понятно, художник художника редко хвалит».

– Как мне хочется заказать свой портрет, – произнес Леня, – знаете, мечта такая давняя, дурацкая.

– Отчего же дурацкая, Леонид. Организуем вам портрет в лучшем виде.

– А как же я? – очнулась осоловевшая от еды Милка. – Вы же мне обещали?

– Сначала, конечно, вам, очаровательная Милица, а потом Леониду. Это, доложу я вам, большой труд – позировать.

– Кстати, Павел, о портретах. Хорошо, что вспомнила, вы мне вчера кое-что обещали. Помните, я говорила вам о картине… и вы согласились на нее взглянуть.

– Не только помню, но и в нетерпении жду. Просто не решался вас прервать… – ответил с улыбкой копиист, отставив в сторону виски и почтительно привстав.

– Напрасно вы такой нерешительный. Серафима, ничего, если мы к тебе заглянем? На картину посмотреть?

– Не уходите, подождите, давайте я нас всех щелкну, зря, что ли, фотоаппарат привезла. Сначала я, а потом… Серафима, пожалуйста, тут только одну кнопочку нажать, – и Милица примкнула к остальным.

Осмотр картины – висела она в бывшей бабушкиной, а теперь ее комнате – Симу не обрадовал. Мужчина, гость, а там ведь не убрано. Недовольно что-то пробурчав, она побежала вперед наводить порядок.

Комната была темной, и даже в солнечный летний день густые кусты сирени, росшие прямо под окном, не пропускали достаточно света. Лампочка под потолком перегорела, и Лиза зажгла висящий над кроватью ночник.

– Минуту, сейчас. Освещение, конечно, не comme il faut. Вот, собственно, и наша картина. Ну что скажете, Павел? Каково мнение знатока… есть у нее аура? – При таком освещении портрет выглядел как-то особенно загадочно, и, обернувшись к Павлу, Лиза, не успев договорить, увидела, как тот, пробормотав что-то вроде «боже мой», побледнел и буквально обратился в соляной столб.

– Какой вы впечатлительный, право слово, Павел! Хотя я понимаю, тонкая творческая натура. – Но светский тон Лизавете пришлось оставить. Павел стоял, привалившись к двери, молчал и смотрел на картину так, как будто увидел привидение. Лиза потопталась на месте, помолчала, тронула Павла за рукав и спросила:

– Что с вами? Вам плохо? Паш… знаете… вы тут постойте, а я схожу за водой или, может, лучше кофейку? – И она пошла на кухню, где в обществе потенциальных заказчиков Вадим давал мастер-класс приготовления кофе по-восточному. Через минуту Лиза вернулась с Милой и двумя бокалами с вином и водой на выбор.

Копиист по-прежнему, как пригвожденный, стоял в дверях.

– Дорогой Павел, не принимайте все так близко к сердцу. Присядьте и выпейте глоточек.

– Может, у него сердце больное, а ты ему вино, его надо уложить, – внедрилась Мила.

– Нет… не надо, – наконец выдавил из себя Павел.

– Присядьте, – сказала Лиза и проворно подставила стул. Странно, но, может, ему действительно плохо стало?

Павел сел и прикрыл рукой глаза. Лиза тоже села, продолжая бессмысленно крутить в руках бокалы. Милка топталась в дверях и из-за спины корчила рожи.

В комнату заглянули Леонид и Вадим, но Милка замахала на них руками, и они удалились. Подруги переглядывались, не зная, что предпринять.

– Можно мне вина? – наконец, тихо произнес Павел и попытался улыбнуться.

– Да не вопрос, конечно! – сказала Лиза.

– Вам лучше? – спросила Милка.

– Я… мне… да, мне лучше, намного лучше.

– Слава богу.

– Лиза, вы даже не представляете, – он начал медленно, переводя взгляд то на портрет, то на Лизу, – вы даже не представляете, насколько лучше. Я и не предполагал, то есть… Простите, я, наверное, вас напугал. Милица, вы тоже простите. И теперь я хочу сказать… хотя понимаю, что мои слова вам могут показаться бредом…

– Могут, но это ничего, – резонно вставила Милка.

– Мила, погоди. Так что вы хотите сказать, Паш?

– Тогда с самого начала. Когда я впервые вас увидел – сразу понял, что все это не просто так, – он на минуту остановился. – Это знак, понимаете? Такое чувство, что мы должны были встретиться! И я должен был попасть сюда, к вам на дачу!

«А крыша-то у него – набекрень», – подумала Лиза и почему-то занервничала.

– А при чем тут… – начала она.

– Подождите, не перебивайте, пожалуйста. Хорошо! Нет, давайте лучше так. Откуда у вас этот портрет?

– От деда.

– А у него?

– Вместе с домом купил.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Или вы намекаете на то, что я обчистила ближайший музей? А в чем, собственно, дело? Объясните, наконец.

– Дело в том, Лизонька, что это Брюллов.

– Карл?

– Да, именно, – с энтузиазмом подтвердил Павел, – Карл Павлович Брюллов.

– Какая досада. По правде сказать, я надеялась, что это Рембрандт. А что вы пили, Павел? – с иронией поинтересовалась Лиза.

– Я не понимаю, вы серьезно говорите? Какой Брюллов? Тот, что в Третьяковке? Лиза, я не понимаю, скажи, это шутка? – нетерпеливо спрашивала Милка.

– Никакая не шутка, – серьезно сказал копиист, не отрывая взгляда от портрета. Он даже не заметил, что в дверях показались улыбающиеся физиономии Вадима и Лени. Оба были уже прилично, выражаясь Симиными словами, поддатые.