Книга Корпорация "Винтерленд", страница 66 – Алан Глинн

Джина замирает.

— …Порог чувствительности, если ты меня понимаешь.

Конечно, в теории понимает. И хочет сказать ему «хватит»; хочет положить этому конец, хотя сама все затеяла. Но вместо этого произносит:

— Заставь его рассказать про Пэдди Нортона.

Стэк хмурится:

— Пэдди Нортона? Владельца «Винтерленд пропертиз»?

— Да.

— Это ж… это ж основной клиент «Хай кинг».

— Да, неудивительно, — произносит Джина, — думаю, скоро выяснится, что и на эту работенку заказ поступил от Нортона Че Гевары.

— Черт возьми! — восклицает Стэк. — Откуда такая уверенность?

Телефон лежит у Джины в кармане, но она не хочет отдавать его Стэку. Поэтому просто пропускает вопрос мимо ушей. Да и потом, это ж очевидно!

— Знаешь, — подумав, произносит она, — пусть он просто назовет причину, ладно? За что? Что такого сделал Ноэль, что его решили убить? — И добавляет после паузы: — Мой Ноэль. — Тут она чувствует, как к глазам подкрадывается тепло и сырость. Сейчас не время и не место. Она пристально смотрит на Стэка. — Можешь это сделать для меня?

— Конечно, зая. О чем речь.

Несколько секунд он смотрит на нее столь же пристально. Эти мгновения растягиваются в вечность, но Джина не отводит глаз и даже не мигает. Чувствует себя при этом нереально, оцепенело-эйфорично. Наверное, как в наркотиках.

— На сем и порешим, — в итоге произносит он. Потом, не на шутку оживившись, заверяет ее: — Я постараюсь как можно скорее. — Он смотрит на часы. — Ты здесь подождешь?

Она кивает.

— Хотя уже не важно. — Он щелкает языком, подмигивает. — Если что, дверь открыта. Милости просим.

Он разворачивается и возвращается к боксу сорок шесть. Джина провожает его взглядом до двери. Потом отходит в темноту и забивается в угол между рампой и зданием. Дрожь усиливается. Немного погодя она достает из кармана пачку «Мейджора», разглядывает ее и на фиг выбрасывает. С «Зиппо» проделывает то же самое. Потом достает мобильный Фитца: глаза б его не видели. Охота выкинуть, но ведь нельзя. А вдруг улики, явки, номера?

Остается им только жонглировать.

Пэдди Нортон.

Джина представляет его: плотный респектабельный мужчина в дорогом пальто. Маленькие голубые глазки, обвислые щеки, хилые пучки седеющих волос. Она даже вспоминает запах: одеколон, ментол, сигары. Запах денег. Потом переключается мыслями на Мартина Фитцпатрика. Бросает взгляд на бокс сорок шесть. Получал ли этот жирный кусок шакальего дерьма, бывший член Ирландской национал-освободительной армии, приказы напрямую от Нортона? Сам ли их выполнял?

Она опускает голову и закрывает глаза.

Если окажется, что да, а она подозревает, что так и окажется, если уже не оказалось… что произойдет тогда?

Здесь, сейчас?

Терри Стэк поклялся, что убийца молодого Ноэля за это заплатит. Неужели так и случится? По ее инициативе?

Ее резко начинает мутить.

Заставь его рассказать про…

Ты сделаешь это для меня?

О боже!

Чтобы не тошнило, она глубоко вдыхает и широко открывает глаза. И видит то, от чего ей становится еще хреновее. На тусклом экране телефона. Она нажимает кнопку, включает подсветку.

Пять пропущенных звонков.

Последние — от Нортона: он недавно звонил. А от кого остальные? Неизвестно, но важно другое: неужели все они поступили в последние двадцать — двадцать пять минут? Возможно и даже вероятно. А если так, с этим уже ничего не поделаешь. Слишком поздно. Она понимает это, услышав звук приближающегося автомобиля.

Оглядывается на звук и застывает.

Небольшой белый фургон. Тормозит со скрежетом рядом с «саабом». Двери синхронно открываются. Из них выгружаются двое, потом еще третий. В руках у них предметы: точно не рассмотреть, но похожи на… палки или дубинки.

Дергаться или прятаться бесполезно: теоретически ее можно заметить, но парни так торопятся, что вряд ли посмотрят в ее сторону.

Нужно бы Стэку позвонить — предупредить его, но нет времени: все слишком быстро происходит.

Трое подходят к металлической двери, толкают ее, заваливаются внутрь.

Дверь остается распахнутой.

Сразу же с той стороны двора сквозь ветер прорываются голоса… крики… вопли… потом громкий треск, потом опять следуют крики и еще два раза громкий треск.

Джина замерла; дрожи как не бывало.

Она еле дышит.

Крики не утихают. Потом все останавливается.

Тишина длится… сколько там… секунд десять? Пятнадцать? Непонятно; Джина лишилась способности трезво оценивать ситуацию. Только она собирается опереться на руки и встать, как вдруг замечает: у двери в бокс появляется тень. Она движется. Джина остается на месте и наблюдает, как сначала одна фигура, а за ней вторая выходят из сумрачного помещения на ярко освещенный двор. Первая фигура хромает. Вторая сложилась вдвое и повисла на первой.

— О ч-ч-черт. — Это тот, что хромает.

Другой то ли воет, то ли плачет.

Они довольно долго тащатся к фургону. В итоге оба заходят с пассажирской стороны. Джине не видно, что там происходит; она только слышит, как открывается, а потом захлопывается дверца. Затем из-за машины, подскакивая на одной ноге, появляется первый и залезает в водительскую дверцу.

Фургон молниеносно заводится и так резко газует назад, что Джине кажется: сейчас он на нее наедет. Но тут он поворачивает так, что шины визжат, и мчится к воротам — на шоссе.

Марк открывает глаза, встревоженный невероятной тишиной и первозданным покоем. Еще мгновение назад он видел сон, полный уродливых наваждений, — дьявольский, маниакальный, шумный. Не имеющий никакого отношения ко сну. Как он понимает теперь.

Выходит, выстрелы, которые он только что услышал, были настоящие? Крики, скрежетание шин? А голоса, которые он слышал ранее, доносившиеся из открытого окна в шести футах над ним, тоже были?..

Они говорили, кричали, спорили.

Выходит, они тоже были настоящие?

Мозг посылает сигналы паники. Надо что-то делать, бежать. Марк пытается пошевелиться, но не может. Не может физически. Боль слишком сильная и всепроникающая. Он будто обледенел. Будто замурован.

А Джина?

Неужели она?..

Он складывает губы, пытаясь произнести ее имя. Не выкрикнуть, поскольку знает, что это бесполезно, а просто прошептать. Но ничего не происходит — изо рта не вылетает ни звука.

Что с ним?

Он снова закрывает глаза, зажмуривается что есть сил.

Глаза-калейдоскопы.