Книга Вспомни меня, любовь, страница 68 – Бертрис Смолл

— Тогда иди, моя дорогая, — сказала Блисс. — Мы с удовольствием займем твоего мужа, пока ты будешь мыться, если, конечно, он тоже не хочет принять ванну.

— Пожалуй, хочу, — ответил Вариан де Винтер и быстро вслед за женой покинул Большой зал.

— Почему ты поощряешь это бесстыдство? — грозно спросил жену Энтони Уиндхем. Блейз рассмеялась:

— Ох, Тони, не будь ты старым брюзгой! Когда-то ты тоже любил мыться вместе со мной.

— Но Нисса же совсем ребенок, Блейз!

— Наша дочь — замужняя женщина, — отрезала она. — Тебе пора усвоить это. Может быть, она даже ждет ребенка, ведь они женаты уже почти три месяца.

— Даже не думай об этом! — ужаснулся граф Лэнгфорд. — Нисса слишком молода, чтобы стать матерью. И к тому же нам еще рано обзаводиться внуками.

Блейз еще раз засмеялась:

— Мне было семнадцать, когда родилась Нисса, а ей скоро восемнадцать. Конечно, она уже вполне взрослая, но ты не хочешь замечать этого. Не бойся. Тони, Нисса всегда будет любить тебя. Ты не лишишься ее привязанности из-за того, что она теперь замужем. Правда, может быть, на первом месте для нее теперь будет муж, а потом дети. И все-таки в ее сердце всегда останется место для нас и для всей семьи. — Блейз поцеловала мужа.

— Что происходит, Блейз? Ведь только что она была совсем маленькой девочкой, — признал Энтони. — И вдруг она — красивая замужняя женщина, графиня Марч. Время бежит чересчур быстро!

— Дети растут, Тони, — ласково сказала Блейз. — Не знаю, какой выросла бы моя дочь, если бы ты не заменил ей отца. Мы очень многим обязаны тебе. И ты знаешь, что Эдмунд благословил бы тебя за все, что ты сделал для его дочери, за твою любовь к ней. Но теперь она выросла, а у нас еще две маленькие девочки. Отдай Джейн и Энни ту любовь, которую ты прежде дарил Ниссе.

Он кивнул, а затем вдруг сказал:

— Конечно, вряд ли ты захочешь сейчас принять ванну, Блейз. — В его голубых глазах светилось лукавство. — Если Нисса с годами станет такой же красивой и мудрой, как ты, мой ангел, Вариан де Винтер будет счастливейшим из смертных.

Улыбнувшись, Блейз взяла его руки в свои.

— Пойдем примем ванну, мой дорогой супруг, — сказала она.

Нисса и ее муж задержались у Уиндхемов из Лэнгфорда на несколько недель. Вариан сообщил в Винтерхейвен, что они с молодой женой приедут в конце августа, пока же он продолжал знакомиться с семьей жены.

В начале августа до Риверс-Эджа докатилась весть о женитьбе короля на Кэтрин Говард. Двадцать восьмого июля они тихо обвенчались в охотничьем домике короля в Оутлэнде. В это же самое утро в Тауэре казнили бывшего лорда-канцлера Кромвеля. Говарды могли торжествовать.

— Мы должны послать Кэт какой-нибудь очень хороший подарок, — сказала мужу Нисса.

Королевская чета провела медовый месяц в путешествии по Суррею и Беркширу и завершила его в Виндзоре. Король, по слухам, стал другим человеком. Он как будто вернулся в свою юность. Генрих вставал между пятью и шестью утра, шел к семичасовой мессе, затем ездил верхом до десяти, обедал. После полудня играл в мяч или занимался стрельбой из лука, а потом мог всю ночь напролет протанцевать со своей оживленной, хохочущей новобрачной. Даже его нога, казалось, зажила, а настроение было великолепным, как никогда.

Международная политика в то лето не требовала пристального внимания короля. Герцога Клевского вполне удовлетворило решение в отношении его сестры. Говорили даже, будто он сказал, что большего она и не заслуживала. Франция и Священная Римская империя потихоньку шипели друг на друга, но это не было новостью. Так что в то жаркое лето 1540 года Генрих Тюдор спокойно наслаждался жизнью. Мало кто, включая герцогов Норфолка и Суффолка, мог припомнить короля таким веселым и довольным.

Графу Марчу пришлось дважды откладывать свой отъезд из Риверс-Эджа, поскольку Нисса не очень хорошо себя чувствовала. Он уже начал беспокоиться, удастся ли ему когда-нибудь увезти жену в Винтерхейвен, и в начале сентября высказал это соображение своей симпатичной теще.

— Подождите до середины месяца, — посоветовала ему Блейз, — тогда она уже будет достаточно хорошо себя чувствовать, да и поездка станет менее опасной.

— Менее опасной? — изумился Вариан. — А что может быть опасного по пути в Винтерхейвен? Здесь нет абсолютно никакой опасности, уверяю вас.

— Значит, Нисса ничего вам не сказала? — в свою очередь удивилась Блейз.

— О чем? — спросил он.

Лицо графини Лэнгфорд приобрело странное выражение.

— Ох, дорогой мой, — сказала она, — не удивлюсь, если она сама еще не знает.

— Не знает о чем? — настаивал граф Марч.

— Пойдемте со мной, Вариан, — предложила Блейз и отправилась на поиски Тилли.

Она обнаружила горничную в гардеробе Ниссы, где та подшивала нижние юбки своей госпожи.

— Тилли, — обратилась к ней графиня, — когда у твоей госпожи в последний раз было связанное с луной недомогание? Подумай как следует, девочка.

— Это было в июне, миледи. Что-то не так?

— Тебе не показалось странным, что с тех пор у нее не было выделений? Почему же ты не пришла и не сказала мне «об этом, когда вы приехали домой?

Тилли выглядела совершенно сбитой с толку. С какой стати она должна беспокоить мать леди Ниссы такими сообщениями? Затем внезапно Тилли поняла, в чем дело, и зажала рот ладошкой.

— Ох-х! — выдохнула она, широко раскрывая глаза.

— В самом деле, ох! — отозвалась графиня Лэнгфорд. — Где сейчас твоя госпожа, Тилли?

— Она лежит внизу, миледи, у нее опять этот непонятный приступ, — ответила Тилли.

В сопровождении зятя Блейз быстро прошла в спальню дочери. Нисса лежала на кровати бледная и держала у носа платок, смоченный лавандой.

— Как это ты можешь, прожив в этом доме столько лет, не понимать, что с тобой происходит, дитя мое? — без предисловий начала Блейз. — У тебя семь братьев и сестер, Нисса! Неужели ты даже не заподозрила?

— Не заподозрила чего, мама? — слабым голосом отозвалась Нисса.

— Не могу поверить, что у меня выросла такая бестолковая дочь! — возмущалась Блейз. — У тебя будет ребенок, Нисса! Это же совершенно очевидно! Судя по тому, что мне сказала Тилли, это случится в середине или в конце марта. О, как я счастлива! Наконец-то я стану бабушкой!

При словах матери Нисса побледнела еще больше. Ее бедный желудок совсем взбунтовался. Вскочив, она бросилась к тазу. Лоб Ниссы покрылся испариной. Содрогаясь от приступов рвоты, Нисса беспомощно постанывала. Когда все кончилось, она вновь приложила к носу платок и сказала:

— Но я не помню, мама, чтобы ты когда-нибудь так плохо себя чувствовала, ожидая ребенка. Я думала, что виной всему рыба, которую мы ели за обедом. Не может быть, чтоб я забеременела. Это чересчур скоро.