Книга Память любви, страница 77 – Бертрис Смолл

Он едва успел натянуть на них одеяло, обнял жену и провалился в сон, едва голова коснулась подушки. Ронуин прижалась к сильному телу, с наслаждением вдыхая мужской запах. Легкая улыбка коснулась губ. Невероятно, что можно быть такой счастливой! Просто невероятно!

Это была последняя ее мысль, прежде чем она закрыла глаза и провалилась в сладкое забытье.

Пришло лето, и в Ардли явился гонец от Эдварда де Боло с сообщением, что леди Кэтрин благополучно разрешилась от бремени вторым сыном. Рейфа и Ронуин просили приехать в Хейвн и стать крестными родителями малыша.

— Благослови Господь твою сестру, — хмыкнула Ронуин. — Она свято хранит мир в семье. Как Эдвард ни хорохорится, а она правит им твердой рукой. Это она придумала позвать нас на крестины. Эдвард ни за что не допустил бы такого.

— Но мы поедем, чтобы угодить Кэтрин, — решил Рейф, — и вы с Эдвардом не станете цепляться друг к другу.

— Не ревнуй, муженек, — попросила она, гладя его по щеке. — Как я могу испытывать что-то к Эдварду, если безумно влюблена в тебя? — И, встав на носочки, поспешно поцеловала мужа.

— Меня так легко не улестишь, жена, — проворчал он, грозя ей пальцем. — Я знаю все твои уловки.

— И обожаешь каждую, совсем как меня. Верно?

Она снова чмокнула его. Рейф невольно усмехнулся.

— Ты просто невозможна!

— А тебе хотелось бы, чтобы я изменилась?

— Нет, — признался он.

До Хейвн-Касла было два дня пути. Странно возвращаться туда после всего, что было! Она вспомнила, как впервые приехала в Хейвн невестой Эдварда, как была поражена красотой замка, как боялась и все же таила в сердце надежду на счастье. Да, ее воспитывали совсем иначе, чем других женщин. Наверное, Эдвард никогда не простил ее за ту ночь, когда он добивался покорности, а она взамен потребовала привезти в Хейвн Глинна! А его потрясенное лицо при виде жены, ловко управлявшейся с мечом! Может, поэтому он с такой готовностью объявил ее мертвой? Бедный Эдвард! Ему в самом деле спокойнее с Кэтрин, а лучшей жены для Рейфа, чем Ронуин, все равно не найти. В прошлый раз, в день Святого Мартина, они впервые встретились семьями. Что будет сегодня?

Кэтрин, уже поднявшаяся с постели, радостно приветствовала их:

— Так вы все же приехали! Меб, принеси малютку, пусть крестные им полюбуются. Садитесь поскорее! Где вино для наших гостей?

— Ты так бледна, — встревожился брат, целуя ее руку.

Малыш, как и его старший брат, оказался точной копией отца.

— Как две капли воды, — жизнерадостно заметила Ронуин гордому отцу.

— Верно! — напыжился Эдвард. — Два прекрасных сына за два года, и на этом мы не остановимся.

— Может, стоит немного подождать? — тихо посоветовала Ронуин. — Кэтрин выглядит утомленной. Ей следовало бы отдохнуть.

— Завидуешь, что Кэтрин смогла дать мне детей, которых я так и не сумел получить от тебя? — ощетинился он.

Ронуин сжала кулаки.

— Я думаю о Кэтрин, Эдвард. Мне говорили, что зачать, выносить и родить нового человека не так легко. Если любишь жену, дай ей время оправиться от родов. Двое детей за два года — нелегкое испытание для женщины. Ежели ты так тщеславишься своей похотью и плодовитостью супруги и это для тебя всего важнее, продолжай — и убьешь ее бессердечием и жестокостью. Впрочем, ты быстро утешишься, вступив в третий брак, верно? Похоже, это входит у тебя в привычку, — с милой улыбкой заметила она.

— Ронуин, — предостерегающе бросил Рейф, скрыв улыбку.

— Как всегда, языкаста без меры, — прошипел Эдвард. — Рейфу следует почаще бить тебя.

— Ему не до того. Слишком много времени уходит на любовь, — фыркнула Ронуин.

— Что? Ты в самом деле раздвигаешь для него ноги?

— О, это бывает так часто, что тебе и не снилось.

— Довольно! — резко бросил Рейф.

— Пожалуйста, — взмолилась Кэтрин, — ради Бога, перестаньте ссориться! Мы одна семья и должны держаться вместе.

— Прости, Кэтрин, — негромко попросила Ронуин. — Попытаюсь вести себя прилично, но только ради тебя. Когда крестины?

— Завтра, — ответила золовка.

— Тогда мы сразу же сможем вернуться в Ардли.

— Неужели не побудете подольше? — расстроилась Кэтрин.

— Нельзя, — вмешался Рейф. — Ронуин как раз варит мыло и делает запасы на зиму, а я должен присмотреть за строительством нового амбара, который нужно подготовить к жатве.

— Почему бы этим не заняться управляющему? — удивился Эдвард.

— К чему мне платить кому-то, если я сам способен справиться с любым делом? Я не так богат, как ты, Эдвард. Поместье у меня маленькое.

— Но ты сумел значительно его увеличить за мой счет, — буркнул Эдвард.

— Спасибо, что напомнил. Кстати, ты еще не выплатил приданое Ронуин, а после свадьбы прошел почти год.

— Придется подождать, пока я не продам скот, — отозвался Эдвард.

— Зачем продавать? Я возьму его вместо денег. Таким образом мы сегодня же все уладим.

— Что за чудесная мысль! — поспешно вставила Кэтрин. — Не правда ли, господин мой? Скольких хлопот ты избежишь, подумать только! Гнать скот на ярмарку, торговаться, да и неизвестно, сколько выручишь!

— Ты совершенно права, любовь моя, — улыбнулся Эдвард.

Кэтрин ответила улыбкой, втайне радуясь, что сумела предупредить очередную ссору. Она ужасно устала, и просто сил недоставало постоянно улаживать споры между мужем, братом и невесткой, так и норовившими уколоть друг друга. Ей пришлось отдать старшего сына кормилице, но второй ребенок словно высасывал из нее бодрость и здоровье и требовал от нее еды каждые два часа.

Генри Джон де Боло был окрещен на следующий день, после утренней мессы, а потом родственники выпили за его здоровье. Малыш громко вопил, когда отец Джон окропил святой водой его покрытую пушком головку, и все в церкви улыбнулись. Крики ребенка были свидетельством того, что дьявол вышел из него. Ронуин держала своего крестного сына, а когда он попытался схватить губками ее грудь, ощутила странный трепет. Она прижимала его к себе до тех пор, пока не подошла няня. На прощание она поцеловала нежный лобик и в этот миг поняла, что хочет иметь ребенка.

— Итак, — шепнул Рейф, подходя, — по глазам вижу, что ты решила не пить больше свое зелье по утрам.

— Ты знал? — изумилась она, смахивая слезы. Рейфу известно, что она боялась зачать, но он и слова не сказал, хотя церковь строго запрещала подобные вещи.

— — Всю жизнь тебя заставляли делать что-то. Зачем мне требовать ребенка от женщины, которая не готова к этому? Я способен к деторождению, ибо имею двух бастардов. Кроме того, я человек эгоистичный и наслаждаюсь нашей страстью.