Онлайн книга «Илиада»
|
Сами ж, собравшись, сюда мы свезем на волах и на мулах Трупы убитых с равнины, и все предадим их сожженью Невдалеке от судов, чтобы кости отцовские детям Каждый с собою привез, возвращаясь в отчизну родную. Холм над костром мы насыплем могильный, один на равнине, Общий для всех. И вплотную к нему без задержки построим Стену высокую, — нам и самим, и судам в оборону. В этой стене мы устроим ворота, сплоченные крепко, Чтобы проехать чрез эти ворота могли колесницы, Выроем ров за стеною снаружи большой и глубокий; Он, обегая кругом, колесницы задержит и пеших, Если когда-либо войско надменных троянцев нагрянет». Так говорил он. И с ним остальные цари согласились. И у троянцев кипело в акрополе Трои собранье, Страшное, бурное, перед дверьми владыки Приама. С речью такой Антенор рассудительный к ним обратился: «Трои сыны, и дарданцы, и вы, о союзники наши! Слушайте то, что в груди меня дух мой сказать побуждает! Нужно решиться! Давайте, назад возвратим Менелаю Вместе с богатствами всеми Елену аргивскую. Клятвы Мы же нарушили! В битвах, поверьте, добра никакого Мы не получим, пока не поступим, как вам говорю я». Так он сказал и на место уселся. Немедленно следом Встал Александр бог обидный, супруг пышнокудрой Елены, И, отвечая ему, слова окрыленные молвил: «Очень мне мало приятно, что здесь, Антенор, говоришь ты! Мог бы ты слово другое, получше, чем это, придумать! Если же то, что я слышал, сказал ты от чистого сердца, — Сами бессмертные твой, очевидно, похитили разум! Вот что хочу я троянцам сказать, укротителям коней: Прямо я всем заявляю: супруги моей не отдам я! Все же богатства, какие привез я из Аргоса в дом наш, — Их я согласен отдать, и своих к ним прибавить сокровищ». Так он сказал и на место уселся. Пред ними немедля Старец Приам поднялся, — советчик, подобный бессмертным. Лучших намерений полный, к собранию он обратился: «Трои сыны, и дарданцы, и вы, о, союзники наши! Слушайте то, что в груди меня дух мой сказать побуждает! Ужинать в городе нынче вы будете так же, как прежде. Помните стражу ночную и бодрствуйте каждый на страже. Завтра ж с зарею Идей к кораблям пусть отправится полым И перескажет царям Агамемнону и Менелаю То, что сказал Александр, от которого ссора возникла. Пусть и такую им скажет разумную речь: не хотят ли Остановиться с злосчастной войною, доколе убитых Мы не сожжем, а тогда и опять завоюем, покамест Нас божество не разлучит, кому-нибудь давши победу». Слушали все со вниманьем Приама и с ним согласились. Ужинать стали войска, по своим разместившись отрядам. Вместе с зарею Идей отошел к кораблям мореходным. Были уже на собраньи данайцы, Аресовы слуги, Возле кормы корабля Агамемнона. Став в середине, И с речью такою ко всем обратился Идей голосистый: «Царь Агамемнон и вы, наилучшие меж всеахейцев! Мне поручили Приам и другие знатнейшие мужи Вам передать, — не найдете ли вы и приятным, и милым То, что сказал Александр, от которого ссора возникла: Те из сокровищ, которые он в кораблях изогнутых В Трою с собою привез (о, лучше б он прежде погибнул!), — Их он согласен обратно отдать и своих к ним прибавить. Что ж до законной жены Менелая, покрытого славой, — Той, говорит, не отдаст, — хоть троянцы того и желают. Также поручено мне и другое сказать: не хотите ль Остановиться с злосчастной войною, доколе убитых Мы не сожжем, а тогда и опять завоюем, покамест Нас божество не разлучит, кому-нибудь давши победу». Так он сказал. В глубочайшем молчаньи сидели ахейцы. Громкоголосый тогда поднялся Диомед и воскликнул: «Нет, уж теперь не должны принимать мы богатства Париса Иль хоть Елену саму! Для глупцов, и для тех очевидно, Что над троянцами скоро готова уж грянуть погибель!» Так он сказал. В величайшем восторге вскричали ахейцы, Слову дивясь Диомеда Тидида, смирителя коней. И обратился тогда Агамемнон владыка к Идею: «Слышал и сам ты, Идей, что ахейцы сейчас говорили, Как отвечали тебе. И с ними вполне я согласен. Что до сожжения мертвых, — нисколько тому не противлюсь. Каждого долг — ничего не жалеть для людей опочивших; Раз они умерли, нужно немедля огнем усладить их. Зевс мне да будет свидетель, супруг громомечущий Геры!» Так он сказал и свой скипетр ко всем небожителям поднял. Вестник троянский обратно пошел к Илиону святому. Трои сыны и дарданцы на площади в сборе сидели И дожидались, когда от ахейцев Идей возвратится. Он возвратился и все сообщил, что сказали ахейцы, Став в середине. Поспешно готовиться стали троянцы, Эти — свозить мертвецов, а другие — деревья из леса. Также, с другой стороны, от судов и ахейцы спешили, Эти — свозить мертвецов, а другие — деревья из леса. Только что новыми солнце лучами поля осветило, Выйдя из тихо текущих, глубоких зыбей океана В путь свой небесный, как оба народа сошлись на равнине. Каждого мужа узнать было трудно, чужой ли он, свой ли. Лишь от запекшейся крови обмывши водой, различали И на повозки их клали, роняя горячие слезы. Громко плакать Приам запретил. И безмолвно троянцы Мертвых своих на костер возлагали, печаляся в сердце, После ж, предавши огню, в Илион возвращались священный. Также, с другой стороны, и ахейцы в красивых поножах Мертвых своих на костер возлагали, печаляся в сердце, После ж, предавши огню, возвращались к судам изогнутым. Перед зарею назавтра, еще середь сумрака ночи, Возле костра собрались отборные мужи ахейцы, Холм над костром тем воздвигли могильный, один на равнине, Общий для всех. И вплотную к нему возвели без задержки Стену высокую, — им и самим, и судам в оборону. Сделали в этой стене и ворота, сплоченные крепко, Чтобы проехать чрез эти ворота могли колесницы, Вырыли ров за стеною снаружи, большой и глубокий, Все обегавший становье, и колья За рвом вколотили. |