Онлайн книга «Илиада»
|
Если я вижу, что равный пытается равного грабить, Хочет добычи лишить потому лишь, что властью он выше! Горе ужасно мое: сколько уже пострадал я! Девушку в дар присужденную мне сынами ахейцев, Ту, что я добыл копьем, крепкостенный разрушивши город, Вырвал обратно из рук у меня Агамемнон владыка, Словно какой-нибудь я новосел-чужеземец презренный! Но, что случилось, — оставим! И не к чему было так долго Злобою в сердце пылать мне. Я думал сначала не раньше Гнев прекратить мой упорный, чем крики и ярая битва Пред кораблями моими и ставкой моей разольются. Но облеки ж себе плечи доспехом моим знаменитым И поведи мирмидонцев воинственных наших в сраженье. Черная туча троянцев кругом корабли обложила Грозною силой, ахейцы ж, прижатые к самому морю, Держатся только еще на последнем коротком пространстве, Аргоса дети. Троянцы обрушились городом целым. Больше теперь уж не светит вблизи перед дерзкими шлем мой Ярким налобником. Скоро б они полевые овраги Трупами в бегстве забили, когда б Агамемнон владыка Был ко мне справедлив. А теперь они стан окружили! Уж не свирепствует в мощных руках Диомеда Тидида Бурная пика его, отвращая беду от ахейцев. Уж не несутся средь боя призывные крики Атрида Из головы ненавистной. Лишь Гектора людоубийцы Голос гремит средь троянцев, и криком они непрерывным Всю заполняют равнину, в бою побеждая ахейцев. Все же и так, Патрокл, всей силой ударь на троянцев И защити корабли от беды, чтоб они не сожгли их И не лишили бы нас возвращения в землю родную. Слушай же, с целью какою тебе это все говорю я, Должен великую ты меж данайцами всеми добыть мне Славу и честь, чтоб красавицу-девушку мне возвратили. Вместе же с ней, чтоб подарки блестящие также прислали. От кораблей же врагов отогнав, возвращайся обратно. Если бы даже и дал тебе славу Кронид громовержец, Все же один, без меня, не стремися преследовать дальше Войнолюбивых троянцев. Меня этим чести лишишь ты. Гордым охваченный пылом войны и кровавого боя, Трои сынов истребляй, но полков не веди к Илиону; Чтобы бессмертный какой-нибудь бог, на Олимпе живущий, В бой не вмешался; уж очень любимы они Аполлоном. Спасши суда от троянцев, ко мне возвращайся обратно, Тем же всем предоставь на равнине сражаться и дальше. Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина, — Если бы, сколько ни есть их, никто из троян и ахейцев Смерти избегнуть не смог, и лишь мы, от погибели спасшись, — Мы бы одни развязали повязки священные Трои!» Так Ахиллес и Патрокл меж собою вели разговоры. Стрелы меж тем осыпали Аякса, не мог устоять он; Одолевала и воля Зевеса его, и удары Славных троянцев; сияющий шлем под ударами звоном Страшным звучал у висков; без конца ударялися копья В бляхи прекрасного шлема. Замлело плечо у Аякса, Крепко дотоле державшее щит многопестрый. Не в силах Были троянцы пробить этот щит, как ни сыпали копья. Тяжко дышал Теламоний. По всем его членам обильный Пот непрерывно струился. Никак уже не был он в силах Вольно вздохнуть. Отовсюду вставала беда за бедою. Ныне скажите мне, Музы, живущие в домах Олимпа, — Как упал огонь впервые в ахейские судна? Быстро приблизившись, Гектор по ясенной пике Аякса Острым огромным ударил мечом и от древка у шейки Все целиком отрубил острие. Бесполезно обрубком Вновь взмахнул Аякс Теламоний. Далеко от пики С шумом упало на землю ее заостренное жало. Духом своим безупречным познал тут Аякс устрашенный Дело богов, — что широко гремящий Зевес подсекает Все решенья Аякса, желая победы троянцам. Он отступил. И троянцы на быстрое бросили судно Неутомимый огонь. Неугасное вспыхнуло пламя. Так пожар корму корабля охватил. Ахиллес тут В бедра ударил себя и вскричал, обратившись к Патроклу: «Богорожденный Патрокл, поспеши, боец быстроконный! Ясно я вижу, огонь на судах занимается наших. Если возьмут корабли, то ведь мы и уйти-то не сможем! Вооружайся скорее, а я соберу наше войско». Начал тотчас же Патрокл облекаться сияющей медью. Прежде всего по прекрасной поноже на каждую голень Он наложил, прикрепляя поножу серебряной пряжкой. Следом за этим и грудь облачил себе крепкой бронею Сына Пелеева, — пестрой, усыпанной звездами густо. Сверху набросил на плечи могучие меч среброгвоздный С медным клинком, а потом — огромнейший щит некрушимый — Мощную голову шлемом покрыл, сработанным прочно, С конскою гривою. Грозно над шлемом она волновалась. Взял и две пики, какие ему по руке приходились, Только копья одного не взял Эакида. Тяжел был Крепкий, огромный тот ясень; его никто из ахейцев Двигать не мог; лишь один Ахиллес без труда потрясал им, — Ясенем тем пелионским, который с вершин Пелиона Был принесен для Пелея Хироном на гибель героям. Автомедонту велел он коней запрягать поскорее; После Пелида героя всех больше его почитал он. Всех был надежнее он в выжиданьи призыва из битвы. [69] Автомедонт под ярмо ахиллесовых коней поставил, — Ксанфа и Балия. Оба они словно ветер носились. Близ океанских течений пасясь на лугу, родила их Быстрому ветру Зефиру одна из гарпий, Подарга. К ним на пристяжку он впряг безупречного в беге Педаса: Им завладел Ахиллес, гетионов разрушивши город: Смертный, вполне за конями бессмертными мог поспевать он. Сам Ахиллес же по стану ходил и своим мирмидонцам Вооружаться приказывал всем. На волков кровожадных Были похожи они, с несказанной отвагою в сердце; Рвут они жадно на части оленя рогатого, в чаще Леса поймавши его; их пасти багровы от крови; |