Онлайн книга «Интимные услуги»
|
– Не подскажете, где здесь можно купить маринованные лапки динозавров, то есть ящериц? И какая завтра будет погода в Риме? Малютка секунду раздумывала, потом тихо спросила у себя: – И почему такие идиоты не лечатся? И пошла дальше. – Действительно идиот, – резюмировал Андрей свое бесславное поражение. Через час бесплодных попыток сыщик вернулся к автомобилю. Довольный Макс уже сидел внутри, Андрей окинул друга новым взглядом. «Глаза маленькие, – подумал он, изучая Максима, – волосы светлые, пять штук на череп. Нос – „здравствуй, ужас“. Сутулится. А ведь сейчас он мне ь скажет, что подцепил не менее двух девиц!» – Ну что, сыщик? С победой? У меня пять штук. – Пять! – с благоговением воскликнул Андрей. – Пять, – спокойно подтвердил Макс. – В среднем по двенадцать минут на девочку. Рассказывать? Рассказываю. Первая бросилась на меня, как только я, простившись с тобою, завернул за угол. – Сама? – не поверил Андрей. – А что? Не оскорбляй меня своим наивным удивлением. Я не урод, мальчишка что надо. Конечно, не такой роскошный мен, как ты, но все же парень обаятельный. Короче, мы побеседовали несколько минут, увлек я ее в подворотню, чтобы спрятаться от ветра, провел ладонью по розовой щеке, сказал, какая ты теплая там внутри, и сунул руки под шарф, к шее. А она смеется и говорит: «Максимушка, ты такой страстный!» Один труп готов. – Не понимаю. Через две минуты знакомства она уже называет тебя «Максимушкой»? – Что ж, называть «товарищ Колотов»? Подхожу ко второй. Говорю ей тихо и напряженно: «Девушка, пожалуйста, не двигайтесь. Вы на мушке. Шубу, что на вас, выследило вооруженное подразделение „Гринписа“. Но я готов спасти и вас, и шубу». Шеи у них тонкие, горячие. Гад, который их душит, несомненно получает от этого кайф. Подлый импотент. А ты, Эндрю, я знаю, можешь сломать противнику шею одним движением руки. Айкидист. Научи меня. – Зачем? – Вдруг маньяк бисексуален? И переключится в скором времени на мужские шеи? Я не хочу стать его новой жертвой. – Не болтай ерунду. Подбрось меня до управления, Макс. Я тебе благодарен, ты мне помог. – О'кей. Знаешь, эти девицы сами лезут в руки. – Никакой осмотрительности. Почему они такие доверчивые? Не читают газет? Не смотрят криминальную хронику? – Молодые, глупые. – Эх, проворонил я когда-то Катерину! – вздохнул Максим. – Что это ты вдруг вспомнил о ней? – удивился Андрей. – По аналогии. Вот Катерина, я думаю, не стала бы знакомиться на улице с кем попало. Такая девочка! Заноза в сердце. Жаль, досталась не мне. – Я ее недавно видел. – Да ты что? Как она? – Еще лучше, чем прежде. Думаю, каждый прожитый день прибавляет ей обворожительности и шарма. Такой возраст – восемнадцать лет. – Не скажи. Я в восемнадцать лет был на грани самоубийства из-за прыщей, которые преследовали меня, как татаро-монгольские захватчики. Да, Катюшу мы потеряли. Наверное, она сейчас где-нибудь в Анталье, лежит на резиновом матрасе, потягивает через трубочку охлажденный апельсиновый сок, а отвратительный спонсор смазывает ей спинку маслом для загара. – Наверное, – кивнул Андрей. * * * Орыся и Леонид лежали на кровати поверх одеяла, а между ними в роли демаркационной линии растянулся Джим. Орыся была в блузке и юбке, а Леня – при полном параде: в темно-зеленом костюме, галстуке. Они смотрели в потолок. Потолок был примечателен лишь своим звукоизоляционным покрытием. – Леня… – слабо позвала Орыся, – мне надо с тобой поговорить. Они только что энергично освободили от продуктов две полочки холодильника и теперь прислушивались к внутрижелудочным диалогам сосисок и пюре. – Леня, почему ты всегда выжимаешь лимон? Послеобеденная умиротворенность была несвойственна Орысе. – А что, – вяло спросил Леня, – какие проблемы? Какие-какие! Трудно тебе взять нож и отрезать? Нет, обязательно надо сжать его в кулаке и давить, давить, пока не вытечет весь сок, а мне остаются какие-то лохмотья! – Орыся глухо раздражалась по мере приближения к восклицательному знаку. – Надоело! – Бери новый, – предложил Леонид. Он протянул руку с миролюбивым намерением нащупать Орысину грудь и погладить ее, но демаркационная линия недовольно заворчала. – Давай поженимся? У нас уже вполне супружеские разговоры. Про лимоны. Про носки. – Про носки я ничего не говорила. – Говорила. Что я их разбрасываю. – Конечно! Накидал! Последний раз я вытащила носок из чемодана с косметикой! Специально подкладываешь? Чтобы я о тебе ни на секунду не забывала? – Из чемодана? – Да. Отвратительный носок с фиолетовой галкой сбоку. – Боже мой, а я метался, не мог найти! Опоздал на встречу, надел другую пару, не в тон. А ты, оказывается, засунула его в свой сундук с губной помадой! – Приехали. Леня привалился к Орысе. Из-под его плеча выполз, изворачиваясь, недовольный Джим. Он раздраженно дернул бедром, высвобождая придавленный хвост. – Леня, прекрати! – отбивалась Орыся. – Каждый раз одно и то же! – Как я тебя люблю! Моя недовольная, сердитая малышка. Может быть, это самое? – Да нам уже на работу пора ехать, dobbiamo andare! – возмутилась Орыся. – Некогда. – Успеем. – Я должна еще завезти тебя в рекламное агентство. Это большой крюк. Нет, ни за что! Нет, нет, нет!!! – Я поеду на автобусе, – поклялся Леонид, освобождая шею от галстука, плечи – от пиджака. – Ну хорошо, – согласилась Орыся. – Ладно. Но только один раз. – Спасибо, милая. Бросила льву цыплячье крылышко. – Тоже мне лев! – уже примирительно заметила Орыся. Она разоблачалась, и ее агрессивность убывала с каждым предметом одежды, сбрасываемым на пол. Когда одежды не осталось, а Джим незаметно исчез из комнаты, Орыся упала на кровать и нетерпеливо воскликнула: – Ну что же ты возишься? Быстрее, я горю, туши меня! Пожарная бригада не замедлила явиться. * * * «Как несовершенны люди, – размышлял Джим, запрыгивая на кухонный подоконник, – я бы застрелился, если бы мне приходилось каждый раз избавляться от шкуры, устраиваясь на ночлег, или для занятий сексом, или для принятия ванны». Во дворе залаял пес. «Что ты надрываешься, придурок? У, как я вас ненавижу. Трусливые, подобострастные животные. За кость родину готовы продать. Так и вьется вокруг хозяина, в глаза заглядывает, хвостом виляет, того гляди задница отвалится. Любить надо гордо». |