Книга Экстремальная Маргарита, страница 50 – Наталия Левитина

— Ты оставил меня в чудесном настроении. Мне сто лет не было так хорошо. Но пришла свекровь и все испортила. Вот теперь плачу. Она всегда меня доводит!

— Да… Знаем мы вашу драгоценную свекровь. Я беседовал с Юлией Тихоновной. До сих пор мороз по коже.

— Именно. А я тринадцать лет вынуждена терпеть ее милый характер.

— Бедняжка!

— А как у тебя дома? Что сказал жене?

— Ничего, — опустил голову Илья.

— Но ведь ты должен был объяснить свое отсутствие ночью?

— Не в первый раз.

— Как! — возмутилась Настасья, улыбаясь. — Я, значит, не первая твоя любовница?! Что же ты разыгрывал из себя пай-мальчика? Сейчас я тебя задушу!

— Первая! Просто моя работа предполагает ночные отлучки, — объяснил Илья, перехватывая тонкие запястья Настасьи у своей шеи. — Мария к этому привыкла.

— Подожди! Не уходи, я сейчас! Настасья метнулась к дверям бутика.

— Лена, дай мне флакончик Нины Риччи. Что там у нас есть?

— Вот, Настасья Сергеевна. Подойдет?

— Да. Упакуй, пожалуйста.

— А с кем вы, Настасья Сергеевна, стоите за витриной? Мы вас видим. Такой огромный мужчина!

— Девочки, это оперативник, который занимается расследованием. Я хочу подарить духи его жене.

— Ну вот, — возмутилась Лена, — везде мздоимцы! Хоть флакон духов, но урвать.

— Что ты, Лена! — изумленно посмотрела на продавщицу Настасья. — Он меня ни о чем не просил

— Я сама захотела сделать презент его жене! Потому что он хороший человек! Вот, возьми! — сказала Настасья, протягивая Илье завернутую в фирменную бумагу коробочку. — Подари жене. Она пользуется парфюмом?

— Да, — уверенно кивнул Илья. — От нее приятно пахнет. Только я не возьму. Слишком дорого.

— Подарок! Возьми, иначе я обижусь. Наверное, я чувствую себя виноватой перед Машей. Поэтому мне хочется что-то ей подарить…

— Нет, не возьму, — уперся копытом Здоровякин

Настасья поняла, что спорить бесполезно. Она уже упрекала себя за глупый порыв. «Да, действительно, выглядит глупо… Какая я идиотка!» — подумала Настасья и спрятала коробку в сумку. Возникшая пауза была бы неловкой, если бы не страстная и нежная любовь, сквозившая во взглядах любовников. Внезапно Настасья отпрянула от Ильи:

— Ах, Роман Артурович, вы откуда?

К влюбленной парочке подкатился пухлый толстяк. Несмотря на жаркий день, он был при полном параде — костюм-тройка, галстук-бабочка. Естественно, что на лбу у него выступила испарина. Дискомфорт, очевидно, усугублялся, кроме теплой экипировки, и дурацкой манерой Романа Артуровича размахивать руками и подпрыгивать.

— Настенька! — застрекотал он, заламывая пухлые грабельки. — Какой ужас! Какой кошмар! Невозможно! Невыносимо! Я отдыхал! Я дышал дивным воздухом Швейцарии! Но вернулся! И узнал, что Никита убит! Отравлен! Какая трагедия! Настенька! Я выражаю вам мои соболезнования!

Илья немного посторонился, чтобы не мешать бурной жестикуляции взмокшего толстяка.

— Познакомьтесь, Роман Артурович, Илья Здоровякин. Из уголовного розыска. Занимается делом Никиты, — представила друга Настасья. По горестному и убитому выражению ее лица нельзя было догадаться, что минуту назад она улыбалась Илье. — Илья, Роман Артурович Гольшиц. Адвокат Никиты.

— Я лишился лучшего клиента! — воскликнул Гольшиц. — Какая несправедливость! Нам всем так будет не хватать Никиты Андреевича!..

Поохав еще полминуты, Роман Артурович внезапно изменился. Надрыв и экзальтация куда-то исчезли.

— Настасья, — сказал он совершенно иным тоном — сухим, деловитым. — Вы должны уделить мне некоторое время. Я направлялся в «Галерею», чтобы встретиться с вами. Обсудим вкратце вопросы, касающиеся исполнения завещания…

— За-ве-ща-ние… — поэтапно выдохнула Настасья одними губами. — Ой, мне что-то плохо!..

Илья подставил руку, и Настасья смогла на нее опереться. Казалось, она собирается упасть в обморок.

— Настенька, Настенька, — снова засуетился, запрыгал Гольшиц, вызывая у Здоровякина приступ зубной боли. — Что с вами? Жарко? Пожалуйте в мой автомобиль. Там кондиционер. Прошу сюда, буквально три шага…

— Я совсем забыла про завещание… — объяснила Настасья в автомобиле, где царила чудесная прохлада. — Совершенно! Мне было не до того!

— Это естественно, Настенька! Конечно, не до того! Это естественно! Подумать, что вам пришлось пережить! — взмахнул рукой Гольшиц.

— Ну и денек! Сначала свекровь заявилась, испортила настроение, теперь вы, Роман Артурович! — вздохнула Настасья. — Я совершенно забыла про завещание! А вы не можете о нем забыть? — с надеждой посмотрела она на адвоката.

Тот поджал губы.

— Конечно нет, — безапелляционно отрезал Роман Артурович. Трудно было предполагать в нем, таком округлом и мягком, подобную твердость. — Последняя воля моего любимого клиента! И не забывайте, завещание оформлено по всем правилам, зарегистрировано у нотариуса по месту жительства

Нет, нет, Настенька, мы должны досконально соблюсти все формальности.

Настасья издала непонятный полустон-полувсхлип, в котором звучали отчаяние, и злость, и бессилие.

— Но это несправедливо! — крикнула она. — Никита написал это проклятое завещание под влиянием момента! Мы поссорились! Мы были на грани развода! Мы выискивали способы, как больнее уколоть друг друга! А потом все прошло, как дурной сон. Никита сказал, что изменит завещание, а я ему сказала: «Да черт с ним, мы ведь будем жить бесконечно долго! И вместе!» И вот что в результате получилось.

Настасья достала из сумочки основательно измятый платок — очевидно, сегодня она не впервые прибегала к его услугам. А Гольшиц потянулся к кейсу.

— Как бы там ни было, документ имеет юридическую силу, — бесстрастно заявил он, вынимая из чемоданчика документы, помещенные в прозрачные пластиковые обложки.

— Я хочу ознакомиться, — сказал Илья.

— Предъявите удостоверение, — мягко улыбнулся Гольшиц.

Документ, существование которого так расстраивало Настасью, переместился в руки Здоровякина. Ему хватило минуты, чтобы вникнуть в содержание. Потом он Оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на Настасью. Та кивнула, скорбно поджав губы. «Вот так! — читалось на ее лице. — Доигралась!»

— Мне необходима копия, — потребовал Здоровякин.

— Берите, — сказал адвокат, протягивая другой лист.

— Ну, мужчины! — взмолилась Настасья. — Неужели ничего нельзя придумать?!

Гольшиц патетически вздохнул. Илья сокрушенно покачал головой.

* * *

Едва взглянув на Яну Монастырскую, Валдаев расстроенно подумал: «Сколько на небе звезд, столько и девушек в Риме». Уныние Александра относилось к факту, что он не мог охватить пристальным вниманием всех симпатичных девушек в городе. Настроившись на завоевание Маргариты, он то и дело сталкивался с другими, не менее очаровательными экземплярами. Конечно, далеко не все они обладали дьявольским темпераментом Маргариты, выражавшимся в постоянной погоне за опасностью. Но и Яна Монастырская, феерическая блондинка с безупречными формами, отнюдь не являлась по роду занятий серой конторской крыской. Напротив, подобно Маргарите, она тоже служила в агентстве, только не в охранном, а детективном — под названием «Шерлок».