Онлайн книга «Девушка без недостатков»
|
– Да, мужики, зрелище не из веселых, – ответил за Лизу Родион. – Мороз по коже. Молодец Виолетта, не ожидал от нее. Собирается истратить на малюток бездну денег. – Только бы ее энтузиазм не угас. – Как тебе, Лиза, удалось раскрутить ее на такое мероприятие? – Лиза безмолвствует. Ау, девушка! Ты где? Девушка на вопросы не отвечала. Она смотрела вглубь себя и не шла на контакт. – А Вася-то мою картину сохранил! Андрей, посмотри-ка, помнишь? – Апогей Палыч протянул парню газету. – Припоминаю, начальник. Вы настаивали, чтобы я внедрил это шикарное полотно в интерьер магазина элитных тканей. Но они не сумели оценить картину по достоинству. Андрей бросил взгляд на газетную фотографию. Названный шедевр художника Пирожкова А. П. виднелся за спинами героев публикации. – И куда это вы ее в результате пристроили. Василий Моржак, – прочитал Андрей. – Кто это, Василий Моржак? – Друг мой, хирург. Ему коттедж обломился в Сосновом, а я ему – картину на новоселье. Осчастливил, так сказать. И вот, смотрите, висит, значит, до сих пор. – Коттедж в Сосновом? Что за картина? – встрепенулась Лиза. – Ваша, Апогей Палыч? Новая? Где? – Наоборот, старая. Да ты не видела ее. Лиза взяла в руки газету. Нет, она видела эту картину! Видела ее в особняке Рудницкого, когда ездила с мамой к нему в гости. Рудницкого? Или как его называть? Кто он на самом деле? Но почему на фоне этой картины сфотографирована семья профессора Моржака (как следует из подписи)? Они что, взяли у Руслана напрокат шедевр Апогея, чтобы эффектно выглядеть на газетной фотографии – мол, трепетные поклонники современного изобразительного искусства? – Я сейчас сойду с ума, – прошептала Лиза. – Апогей Палыч, вы подарили картину Василию Моржаку? Профессору, хирургу? – Да, Лиза. Тебе нравится? Газетный снимок конечно же не отражает всех ее достоинств. – Но я видела ее! И совсем не в доме хирурга. – А где же? – Где ты ее видела, Лиза? – В коттедже одного моего знакомого, – чуть слышно пробормотала Лиза, понимая, что разгадка рядом. – Ха-ха, – развеселился Андрей. – Следовательно, твой знакомый живет в доме Моржака. Вот ведь, смотри. На фотографии. Гостиная коттеджа. Вот картина. Вот хирург. – Интервью у Васи брали перед отъездом в Америку. Он с семьей уехал в Чикаго на полгода, по обмену. А коттедж у него в Сосновом. Номер 12. Я был в гостях… – Да, Сосновое. Двенадцатый коттедж, – заторможенно повторила Лиза. – Тогда кто же он? Кто?! Она уперла локти в стол, лоб – в ладони и замерла. – О ком ты спрашиваешь, Лиза? Но Лиза не ответила. Мужчины переглянулись и пожали плечами. Девушки – их всегда так трудно понять! – Во! Блинчики «Морозко» с мясом! – Лучше возьмем палтус. – Куриная грудка с грибами. Жарится десять минут. – Не хочу я грудку, Здоровякин. Парни нависли над холодильником в супермаркете и рылись в его недрах, как хирурги в животе оперируемого пациента, опустив руки по локоть в месиво ледяных пакетов и коробок. В одиннадцать вечера по дороге домой они вспомнили, что жрать им практически нечего. В отеле, где они встретились с Анн-Мари (та в прострации сидела у бассейна, наполненного пронзительно-голубой бликующей водой. В одной руке мадам держала фужер в виде перевернутого конуса, наполненный сухим мартини, в другой – зубочистку с нанизанными на нее оливками), парни немного выпили за компанию. И это только усилило голод. К счастью, супермаркет работал до часу ночи. Нагружая тележку, злобный гном Валдаев оглашал пространство мыслями вслух, как бы ни к кому не обращаясь. Противным голосом он гундел, что есть особая категория людей, сожительство с которыми делает практически невозможным иметь в доме хотя бы минимальный запас еды. Хотя бы на одну кормежку, на один прием пищи! Ну, не в состоянии эти прожорливые, бездонные млекопитающие соседствовать с сосисками или колбасой – они считают прямым долгом истребить все съедобное в радиусе километра вокруг себя! – Ты о ком? – искренне удивился Здоровякин. – Не обо мне ли? – Конечно не о тебе! – Я ем как птичка, – обиделся Здоровякин. – Мамонтоподобная птичка. О, смотри-ка, мозаика. Я возьму. В рядах с игрушками Александр прихватил заводного мышонка (для котят Пульсатиллы) и мозаику-пазл из 1500 элементов (для Лизы). – Детский сад какой-то, – вздохнул Здоровякин. – Куда уходят наши деньги! Странно, что Саша вспомнил о Лизе. Последние дни образ прелестной синьориты почти полностью выветрился из его головы, уступив место более сильным и острым впечатлениям. Да, иногда мелькало что-то светлое и нежное перед его глазами, и тогда Валдаев мечтательно улыбался. Да, думал он, надо бы вплотную заняться милым ребенком, цветов, что ли, купить, сводить в кино, в картинную галерею, пригласить в гости… стоп, в гости нельзя, там Здоровякин… снять номер в отеле… надо, надо. Но все как-то недосуг… …Илья орудовал на кухне в переднике и с тефлоновой лопаткой в руке. Он давал сеанс одновременной игры на трех досках, вернее, сковородках: жарилась рыба в золотистой корочке, взрывались капельки раскаленного жира на котлетах, пыхтела разноцветная гавайская смесь. Призывный вопль Валдаева прозвучал некстати – Илья переворачивал котлету и одновременно собирался ответить на звонок мобильника. – Скорее сюда! – кричал из комнаты Валдаев. – Алло, – спокойно сказал в трубку Илья. Бежать к другу он не торопился. – Ну и что вы об этом думаете? – спросила трубка. Это был Вадик, представитель многочисленной популяции под названием «добрые знакомые Валдаева и Здоровякина». – О чем, Вадим? – Вы телевизор сегодня не смотрели? – Как-то не было времени. Сашка вроде бы сейчас смотрит. – Так и ты посмотри. На Америку сбросили ядерную бомбу! Вадик немного преувеличил. Лопатка вместе с котлетой выскользнула из твердой руки Здоровякина. Он бросил на стол телефон, сорвал и отшвырнул передник (дурацкий передник с рюшками, забытый одной из любовниц Валдаева. В нем Илья чувствовал себя проституткой на пенсии) и устремился в комнату. На полу перед телевизором сидел уже безмолвный Александр и завороженно наблюдал, как один, а потом другой самолет врезаются в манхэттенские небоскребы. Кадры прокручивались вновь и вновь, и весь мир с замиранием следил за репортажами Си-эн-эн уже довольно долго, но Валдаев и Здоровякин узнали об американской трагедии только сейчас. – Ни хрена себе! – выдавил Здоровякин. Валдаев употребил более крепкое выражение. Ужин и остатки ночи прошли в глубоких политических дискуссиях о судьбе планеты, о мировом терроризме, об изменении экономической ситуации в США и, следовательно, других странах. |