Онлайн книга «Она что-то скрывает [= Козырная дама ]»
|
– Правда. Но что об этом говорить! У меня Костик на руках, я его вырастить должна, а не о своих мечтах думать. Буду работать. Поскорее бы восемнадцать исполнилось, получше бы место нашла… А рисование… Ладно, потом когда-нибудь. – Нет, учиться надо сейчас, – пробормотала я. Потом, когда долгие годы пройдут в борьбе за выживание, у Вали огрубеет душа, она будет иначе смотреть на мир и вовсе перестанет рисовать. Ей будет не до того. Сколько бы ни говорили, что труд облагораживает человека, но ежедневная непосильная пахота за копейки способна загубить любую душу. Я мысленно попыталась прикинуть, какой суммой располагаю. Ничего не получилось. Кто-то, вероятно, всегда точно знает, сколько денег у него лежит в кошельке, но для меня это обычно загадка. Я думаю об одной сумме, точно припоминая, что неделю назад получала зарплату в информационном агентстве или гонорар в глянцевом журнале, однако в сумке почему-то обнаруживаю всего лишь две мятые сотни. Вот и сейчас негусто… Куда исчезают деньги? Из-за проклятого финансового кризиса заработки катастрофически упали. И меня не покидает смутное подозрение, что цены выросли как минимум вдвое (но это, конечно, мои глупые фантазии – ведь правительству удаётся удерживать инфляцию на потрясающе низком уровне! Сердечное ему за это спасибо!). – Так, начнём действовать постепенно. Но неотвратимо. Валя, сколько ты получаешь в магазине, где подрабатываешь уборщицей? – Триста рублей в неделю. Триста рублей в неделю?! Я в ауте. Это Африка. Зимбабве, например. Нищая голодающая страна, где горсточка крупы и глоток чистой воды – великая ценность. И Россия недалеко ушла от Зимбабве, если за неделю работы человек получает триста рублей. – Уволься оттуда. – Нет! – испугалась Валя. – Отличная работа, не бей лежачего. Я забегаю к ним утром и вечером, быстренько драю пол, вытираю пыль с полок, в подсобке приберу, товар помогу принять, когда надо – мою витрины, окна… – Всего-то! – возмутилась я. Они эксплуатируют ребёнка! – Юля! Это занимает у меня совсем немного времени! И я благодарна, что мне дают возможность подработать. – Тебе надо сдавать ЕГЭ и готовиться к поступлению в вуз, а не отмывать в магазине туберкулёзные плевки с пола. Валино лицо исказилось, как от боли, в глазах появились слёзы. Я поняла: попала в самую точку. Да, она подрабатывает уборщицей, но это не та работа, от которой получают удовольствие… Наверняка к ней постоянно цепляются посетители – например, подвыпившие мужики. Трудно оставить без комментария голубоглазую блондинку, орудующую шваброй… И уж точно Валя боится столкнуться в магазине с одноклассниками – они зайдут за жвачкой и пепси-колой именно в тот момент, когда она, растрёпанная, будет выжимать над ведром грязную тряпку. – Валя, послушай, у меня созрел план в отношении тебя. Триста в неделю – это… м-м-м… тысяча двести в месяц, – не очень оперативно, но всё же сосчитала я. – Вот, держи. Я тебе их даю, словно ты уже отработала целый месяц. Валентина отшатнулась в сторону, быстро спрятала руки за спину и замотала головой. – Не возьму! – заявила она. – Юля, что ты мне деньги суёшь! Я не попрошайка. – Ты – ребёнок, попавший в тяжёлую ситуацию. Кто-то обязан тебе помочь. Для начала давай избавимся от магазина. Пообещай, что уволишься оттуда. Дай честное слово. А эти деньги будешь получать от меня. – Да я с радостью, – горько улыбнулась Валентина, – не много-то счастья в грязи копошиться… Но тебе, Юля, зачем это надо? – Надо, – твёрдо ответила я. Как говорит Марго, меня хлебом не корми, дай поупражняться в альтруизме. – Выбери самые лучшие рисунки. Возьму их с собой и покажу профессионалу. – Да? А зачем? – Ты же хочешь поступить в академию. Прикинем, каковы твои шансы попасть на бюджетное место. – Мои шансы равны нулю. Я не смогу снимать квартиру в городе, содержать себя и брата и одновременно учиться в вузе. – Что-нибудь придумаем. Бери деньги и давай рисунки. Районное отделение социальной защиты я нашла с третьей попытки. Два раза, руководствуясь наставлениями местных жителей, сворачивала не в тот переулок и не к тому дому. Отделение соцзащиты располагалось в жёлтом двухэтажном бараке пятидесятых годов. Дощатый пол, затянутый дырявым линолеумом, пружинил под ногами, на стенах потрескалась краска… В тесном коридоре толпилась очередь. Я отправилась прямиком к начальству. За годы, проведённые в ипостаси журналиста, привыкла везде внедряться с наглой рожей – в любую контору, на любое, самое помпезное, мероприятие… – А вы, собственно, кто? – поинтересовалась начальница соцзащиты и задумчиво открыла удостоверение с буквами «Пресса». У неё был крошечный кабинет, заваленный папками с документами. – Газета «Уральская звезда»… И какими судьбами, Юлия Андреевна, вы к нам, в этакую глушь? – Меня очень волнует судьба Валентины и Константина Куликовых, проживающих по адресу улица Дачная, пятнадцать. Дети остались без попечения родителей. Вы в курсе? – Конечно, я в курсе, – кивнула начальница. Она смотрела на меня усталым взглядом, мой визит почему-то не вызвал у неё прилива радости. – Мы помогаем. – Как? – возмутилась я. – Макароны даёте? А то, что шестнадцатилетняя девчонка надрывается на двух работах, пытаясь прокормить себя и брата, вас это не волнует? Начальница немного помолчала, поджав губы. – Волнует, – согласилась она спустя пару минут. – Очень волнует. Юлия Андреевна, вы присядьте. Я читаю ваши статьи в «Уральской звезде». И прекрасно понимаю – если вы избрали детей Куликовых объектом своей защиты, нам не поздоровится. Разнесёте здание по кирпичику, а нас, чиновников, забетонируете в котловане. – У меня сложилась подобная репутация? – озадаченно уставилась я на хозяйку тесного кабинета. – И я так знаменита? Ух ты! И что теперь? Не пойму: радоваться или печалиться по этому поводу? Но мне понравилось, как образно начальница выразила свою мысль. Я сразу ощутила в даме родственную душу. – Мы помогаем, – упрямо повторила начальница. – В позапрошлом месяце выделили продукты, в прошлом тоже. Дали им макароны, сахар, муку, рыбные и мясные консервы – поверьте, это тоже неплохо! – А как ей оплатить выпускной в детском саду? И в школе? – Это другой вопрос, Юлия Андреевна! По большому счёту ни детский сад, ни школа не имеют права принуждать родителей, а в нашем случае – Валентину, сдавать деньги на эти мероприятия. Это незаконно. – Но вы прекрасно знаете, без этого никуда. Школьный выпускной бал бывает раз в жизни. Естественно, Валя хочет в нём участвовать. Но и выпускной бал – это тоже частности. А в целом всё дело в том, что дети остались без попечения взрослых, а никому до этого нет дела. |