Онлайн книга «"Сивый мерин"»
|
Она неожиданно согнулась, как бы кланяясь незваному гостю, потом стала медленно выпрямляться. — Он что-нибудь сказал вам? — Да. Что упал. — И всё? — Что жену убили. — Убили? Или умерла? — Убили. Последние слова: «Не ве… не ве…» — Чьи слова? — Её. — Неве? — Да. — Что это значит? — Не знаю. — Вы когда вернулись домой? — Полчаса назад, было без пяти час, у нас обеденный скользящий, я на «скорой» работаю… В кухне всё перевёрнуто — Дима так не мог… — Вы пришли домой — дверь была закрыта снаружи? Она смотрела на него невидящими глазами. — Нет, открыта. — У кого ещё есть ключи от квартиры? — Ни у кого… То есть… Да нет, у меня только. — Вы никогда не теряли ключи? — Нет. — С кем вы говорили перед моим приходом? — Нина подняла голову. — Перед вашим приходом? — Да. Вы, перед тем как открыть, положили телефонную трубку. — В общем — да, положила, я хотела… я звонила… — Она качнулась. — Почему вас это интересует? — Как вы думаете — сам он мог выйти из квартиры? — Это исключено, что вы, он был ещё слишком слаб. — Почему вы говорите «был»? — Потому что он… то есть… Нет, я не знаю. Чтобы не упасть, она сделала шаг назад, прислонилась к стене, одной рукой ухватилась за висевший на вешалке плащ. — А что, вы думаете… — Думаю, думаю, Нина Ивановна, думаю и пытаюсь достучаться до вас. Мы теряем очень много времени. Если он не мог идти сам, значит ему кто-то помог. Кто? Кто знал, что он у вас? Нина закрыла глаза, слегка мотнула головой. — Никто. О наших отношениях не знает ни одна живая душа. — А я? Как же, вы думаете, я узнал, к вам приехал? Мерин снисходительно улыбнулся. Нина ответила долгим непонимающим взглядом: «Действительно, как?» — Вы — милиция. — Милиция, верно, но кроме милиции ещё пол-Москвы знает. Все ваши соседи, уж поверьте, друзей-родных обзвонили: в наш дом Дмитрий Кораблёв к любовнице ходит. Те — своим родным-друзьям. И пошло-поехало, и что было, и чего не было. А то вы не знаете, как это бывает? — Не знаю. Правда. — Нина выглядела подавленной. — Ну так всё-таки: кому вы звонили? — Когда? — Перед моим приходом. Вы посмотрели в глазок, вернулись, положили трубку и только после этого открыли дверь. — Откуда вы знаете? — Кому? — Звонила нашим общим знакомым с Димой… Моим знакомым… — Нина Ивановна, я спрашиваю: ко-му? Дмитрий Кораблёв подозревается в убийстве своей жены. Его разыскивают. Два дня вы его скрываете у себя в квартире, теперь он исчезает, вы не отвечаете на мои вопросы. Поверьте, дело гораздо серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд. — Я отвечаю. Она протянула перед собой руку, как бы ища опору, и не найдя, цепляя воздух, опустилась на колени и упала бы — он едва успел обхватить её узкие плечи. — Спасибо. Пойдёмте на кухню, у меня ноги… Он усадил её в кресло, сам примостился на диванчике. — У вас есть аптечка? — Спасибо, ничего не надо, со мной это бывает — нервы. Я Виктору звонила. — Виктор — это… — Виктор Щукин, мой бывший муж, его нет дома, я говорила с его мамой. — Щукин с Кораблёвым как-нибудь пересекались? — Нет, что вы. Он бизнесом каким-то занимается. Никогда не пересекались. То есть… видите ли… А впрочем… Мы расстались с ним, когда появился Дима. Пять лет уже. — Они были знакомы? — Кто? А-аа, нет. Виделись один раз всего. На свадьбе у Димы. Но Дима его не знал… Нина замолчала надолго, видимо, что-то вспоминая. Потом спросила по-детски просто, но с такой мольбой в голосе, что у Мерина сжалось сердце. — Можно я не буду говорить? Какое-то время они сидели неподвижно: он предложил ей ребяческую забаву — «гляделки» — кто кого переглядит не мигая. Веснушчатый вихрастый мальчик жёг взглядом смертельно уставшую, годящуюся ему в матери женщину. Дуэль продолжалась недолго, она сдалась, опустила голову, загородилась упавшими на лицо волосами. Мерин встал и не проронив ни слова направился к выходу. На столе осталась его визитная карточка. _____ — …Конечно, это всё только мои предположения, но другого пока нет, Юрий Николаевич. Мерин, вальяжно расположившись в кресле, уже больше часа донимал начальника своими гипотезами. — Сегодня третий день? — Скоробогатов решил не задавать вопрос впрямую — зачем портить мальчишке хорошее настроение. Он поди и сам понимает, что топчется на месте. — Третий, Юрий Николаевич, завтра похороны Молиной, если что возникнет — пришьём к делу. Но не думаю, картина и без того складывается достаточно ясная: тринитроцианид, яд пролонгирующего действия — это мне вечером, не сомневаюсь, Анатолий Борисович подтвердит, он хирурга допрашивает с козырным тузом за пазухой — разрешением на повторное вскрытие — куда ж тому, бедному, деться? А где взяли — препарат редкий, почти недоступный — тоже не секрет, она у меня, Юрий Николаевич, на «Скорой помощи» работает. Так-то вот. Вчера, кстати, подала заявление об уходе, что тоже оч-ч-чень не случайно, об этом чуть позже, можно? — Да можно-то можно, знаешь, который час? — Я понял, закругляюсь. — Сева действительно хотел перейти к главному, но его «несло». — Она, Юрий Николаевич, эта Щукина, видели бы вы, чуть в обморок не упала — не ждала меня, — еле успел подхватить. Прав Шекспир, мудрый был старик: такой театр закатила — наш Яшка отдыхает — Ермолова! Лицо белое, руки дрожат, голос с придыханием — вот-вот разрыдается… — А губы? — Что губы? — Губы тоже дрожали? Мерин не уловил подвоха. — Губ у неё не было, Юрий Николаевич, совсем не было, с лицом смешались, тоже мелом намазанные. Я даже в какой-то момент чуть не купился, помрёт сейчас и пиши пропало. И главное — молчит, зараза, воды набрала и молчит. А я что могу — не допрос ведь, прав не имею. С одной стороны зайду, с другой — ни слова. Ну ни-че-го! — Мерин коротко вытер об штаны вспотевшие ладошки. — Завтра к Труссу с официальной бумажкой явится. Анатолий Борисович любит с женским полом разбираться. |