Онлайн книга «Битвы божьих коровок»
|
— Думаю, я даже знаю, чем она занимается в данную минуту. — И чем же? — Передает аванс какому-нибудь киллеру. Чтобы он пристрелил меня, когда я буду выходить из продуктового магазина… Что ж, отнюдь не плохая идея. Интересно, почему Марина, при ее-то темпераменте, решила ограничиться только частным детективом?.. — Ну что, хотите посмотреть на мою жену? — Было бы любопытно… Настя в сопровождении Быкова проследовала в дальний угол, где прямо за ложем скрывалось нечто бесформенное, прикрытое цветастой индийской шалью. — Зрелище не для слабонервных, предупреждаю. Вы готовы? Поджилки не тряслись, сердце было на месте, ладони не потели — да, она была готова! Жестом фокусника Быков сдернул шаль, и перед Настей предстал внушительных размеров стеклянный шар, который со всех сторон обволакивало нечто отвратительное, зубастое и пупырчатое: адская смесь дракона и самой обыкновенной жабы. В отличие от всех остальных затейливых светильников этот был самым простым: выдуть подобный шар не составляло никакого труда даже начинающему стеклодуву. Весь смысл заключался в обрамлении. Том самом драконе, который так испугал Настю. Подобные прелести должны освещать крестный путь вампиров, в респектабельных домах им делать нечего. Содрогаясь от отвращения, Настя ощупала глазами пасть чудовища и, повернувшись к Быкову, сказала: — Странно, что вы до сих пор живы. — Сам удивляюсь. — Не проще ли развестись? — Она не дает мне развода. — Она вас так любит, бедняжка? Настя тотчас же вспомнила все нелестные эпитеты, которыми награждала Быкова Марина. Каждый из них мог запросто сбить человека с ног. А может быть, и вправду любит?.. — Объективности ради скажу: это единственная женщина, в которой я вызываю стойкую ненависть. — Тогда в чем же дело? Быков обвел руками пространство: — Во всем этом. Это очень дорого стоит. Она не хочет уходить просто так. Она хочет забрать у меня все. Галерею уже отобрала, а теперь хочет наложить лапу и на производство. До чего додумалась, мерзавка, — нанимает детективов, чтобы они следили за мной. Чтобы фиксировали каждый мой шаг. — Что вы говорите! — посочувствовала Настя. — А некоторые специалисты, в чьей компетенции я сильно сомневаюсь, даже роются в бухгалтерских книгах моей фирмы. — Зачем? — Чтобы ущучить двойную бухгалтерию, а потом меня же ею и шантажировать… Она пытается залезть в мои отношения с женщинами. И вытащить из них что-то особенно непристойное. Что-то оскорбляющее общественную мораль. Возможно даже, уголовно наказуемое. — Уголовно наказуемое? — Ведь нет никаких гарантий, что кто-то из приходящих ко мне моделей работает на нее. И нет никаких гарантий, что на следующее утро этот кто-то не побежит в ближайшее отделение милиции с заявлением об изнасиловании. Меня, несчастного, сажают в тюрьму, а эта сволочь берет в свои руки управление фирмой. Быков призывно посмотрел на Настю и облизнул пересохшие губы. — Надеюсь, вы не даете вашей жене… поводов для шантажа? — с надеждой спросила Настя. — Даю… Еще как даю. Нет, пожалуй, светильник с драконом не так отвратителен, как ей показалось на первый взгляд. Но у него есть один существенный недостаток: слишком уж близко к ложу он стоит. И слишком близко от Насти находится Быков. И ему ничего не стоит одними кончиками пальцев подтолкнуть ее к кровати. Она не удержит равновесие, шлепнется на драпировки — и пиши пропало! Почувствовав кончики быковских пальцев в опасной близости от своего плеча, Настя резко развернулась на пятках и затрусила в сторону голубовато-желто-розовой Мицуко. И устроилась прямо перед ней, сложив ноги по-турецки. Ничего не поделаешь, “лотос” ей не по зубам. — Кто это? — спросила Настя. — Ваша модель? — Одна из моих… моделей. — Подошедший Быков тоже сел перед Мицуко по-турецки. — Она какая-то особенная. — Все мои девушки выше всяких похвал. — Но ведь она стоит не в общем зале. Значит… — Это ничего не значит, дорогая. Это означает только одно: последнюю по времени работу. Я бился над ней около трех месяцев. Закончил только два дня назад. Около трех месяцев… На первой странице Кирюшино-го дневника проставлена дата: “17 июля”. Сейчас конец октября, следовательно, по времени все сходится. Или практически все. Возможно, обрезанная фотография Мицуко сделана именно в ресторане “ШтандартЪ”, где ее окучивал Быков. В роскошных имперских декорациях, как сказала бы Марина. И Мицуко согласилась ему позировать, этой пухлой гадине с проволочными губами. Возможно, она даже осталась здесь на ночь, закутанная в драпировки… А Кирюша страдал. Знал обо всем об этом — и страдал. Настя с неприязнью посмотрела на жидкие усики соперника брата. А он еще пытался ее поцеловать! А она еще пыталась накачаться его вином! Ужасно! — Два дня назад? — Да… А теперь нахожусь в бесплодных поисках новой музы… Впрочем, мне кажется, что не таких уж бесплодных. — Есть положительные сдвиги? — Еще какие! Настя и опомниться не успела, как оплывший донжуан уже положил голову ей на колени. Не очень-то грациозно у него получилось, но брюшко, растекшееся по бокам, все-таки исчезло. — Вы полагаете, что это я? — спросила Настя. — А вы разве возражаете? — Нет, но… Определенно, у нее что-то не в порядке с головой. Или это сухое “Вазисубани” (Кирюша всегда называл его “Вася с зубами”), наложенное на джин-тоник, играет с Настей злую шутку? Или это из-за кольца? Или из-за помады, которую она вытащила у Мицуко из косметички? Или из-за волос, которые она так безжалостно обкорнала ровно наполовину? Или из-за Кирюшиной одежды? Или из-за его тяжелых, как утюги, “гриндеров”? Вздор, ведь сейчас же она сидит босиком! А вот теперь еще и почетное звание музы. Как говорила Марина — “загорелая, обветренная, с зубами как у ротвейлера”? Ничего не скажешь, у Быкова странные представления об эфемерных спутницах художников. — Значит, не возражаете? Сама Мицуко, должно быть, сильно бы веселилась, увидев, как преуспевающий дизайнер окучивает “тупую деревенскую бабу”. Или вцепилась бы ей в волосы. Мицуко не из тех женщин, которых устраивает приставка “бывшая”. Пусть даже и “бывшая муза”. — Как ее зовут? — спросила Настя, безуспешно пытаясь сдвинуть с колен тюленью голову Быкова. |