Онлайн книга «Корабль призраков»
|
– Мне плевать на все ваши размышления, – сказал Макс. – Считайте, что это игра или все, что угодно. Вот только корабль – это не игрушка. Его жизнедеятельность необходимо поддерживать, иначе мы все здесь загнемся до конца первого тайма… Или чего там еще? Поэтому, как единственный среди вас профессионал, я назначаю корабельные вахты: на центральном пульте управления, при двигателях, в рубке… Пока хватит. У котлов добровольцы уже появились, как я понимаю. – Верно понимаете, господин капитан “Эскалибура”, – отозвался Муха. – Значит, так. Первые вахты по два человека, по четыре часа – на капитанском мостике и на центральном посту управления. С полуночи до четырех утра, с четырех до восьми и так далее… Порядок нужно поддерживать, иначе корабль перестанет быть кораблем. – Интересно, как вы собираетесь назначать людей? – спросил Альберт Бенедиктович. – Спички, что ли, тянуть будем? – Необязательно. Я вспомнила капитанский мостик, величественную картину замерзшего моря, замерзшие приборы, флаг – “Вы идете к опасности”… Быть может, если я буду в рубке, то приду к опасности быстрее. Опасность всегда приятнее неизвестности… – Если позволите, Макс, я возьму на себя первую вахту в рубке. – Вообще-то, у нас достаточное количество мужчин… – Если есть волонтеры, почему бы не удовлетворить их страстное желание? – Альберт Бенедиктович нервно затряс ногой. – Хорошо, – согласился Макс. – Я тоже… Если вы не возражаете. – Конечно же, это был Антон. – Я тоже согласен на дежурство в рубке. – Ладно. Вы двое. – Макс удовлетворенно почесал шрам. – С двенадцати часов можете заступать. – Теперь самое ответственное – двигатели. Первым буду я. И мне нужен еще один человек. – Обведя всех взглядом, он остановился на Лаккае. – Вот вы, господин политик. – Почему я? – Хорошо, не вы. Тогда кто? – Испугались, батенька? – Наконец-то и губернатор Распопов, почувствовавший себя в безопасности, получил возможность отыграться. – Да, это вам не языком молотить по предвыборным урнам… Не бюллетенчики опускать… – Хорошо, – сдался Лаккай, только для того, чтобы не слушать нападок своего идейного противника. – Я согласен… Вот только взгляд его застыл, и на секунду показалось, что он смотрит куда-то внутрь себя. * * * – Давайте не включать света, – попросил Антон. Собственно, и просить было не нужно. Только отсюда, из темноты капитанского мостика, ночное море представало во всем своем необузданном и диком величии. Еще вечером Макс, по настоятельной просьбе всех посвященных, снял этот дурацкий флажок “Вы идете к опасности”. Напоминание исчезло, и опасность исчезла вместе с напоминанием… Остаток дня был наполнен каким-то лихорадочным весельем: все легко приняли завиральную теорию Вадика и вовсю ее комментировали. Было еще несколько комментариев, в основном выше шестнадцати градусов. Только деликатная Аника ограничилась девятиградусным вином. Муха, поставивший себе такую русскую цель споить швейцарку, практически не отходил от нее. То же самое можно было сказать и о муже Аники. Измученный неуловимым призраком шантажа, он был вынужден крейсировать между Мухой и Аникой, пристально следя за их разговорами. Несколько дней такой вот слежки, лениво думала я, и ты можешь тронуться мозгами, несчастный Андре. В конце вечера подвыпивший Муха вылез на стойку и провозгласил тост за пустой корабль и его хозяев. Новых хозяев. По своду морских правил, если судно брошено командой, то его хозяином автоматически становится тот, кто это судно найдет и приведет в ближайший порт. – А что? – вещал Муха, обливая шампанским всех желающих. – Япония здесь недалеко, приведем суденышко куда-нибудь в Саппоро и продадим япошкам на металлолом. А денежки поделим. Как вам такая идея, а? Идея была воспринята с энтузиазмом, никто уже не думал о преподобном сэре Оливере Бейли, о газетном листке с английским тезкой “Эскалибура”, о фотографии капитана, датированной 1929 годом. – Отличная мысль! – воодушевился слетевший с катушек и выпивший больше всех джина хоккеист Витя Мещеряков. – Только как денежки будем делить? И сколько они запросят?.. – Не пойдет. – Макс, которому нужно было через час заступать на вахту вместе с Арсеном Лаккаем, был одним из немногих трезвенников в кают-компании. – Судно не брошено командой, так как я сам являюсь членом команды. И по закону этот корабль принадлежит мне. Только мне. Пассажиры в расчет не берутся. – И сколько же за него можно отхватить? – поинтересовался Муха. Макс произвел в уме некоторые подсчеты: – Если со всей электронной начинкой, учитывая ремонт и все такое… Три миллиона долларов, как минимум… – Да вы миллионер, роднуля! Добро пожаловать в клуб долларовых миллионеров. У нас их здесь наверняка с пяток наберется! Вы как думаете? Макс не думал никак. Похоже, что три миллиона долларов расшевелили его воображение. Несколько минут он мрачно сидел в углу кают-компании, а потом ушел, бросив на ходу Лаккаю, что ждет его на центральном пульте управления через полтора часа. Следом за Максом ушла и Карпик, послав мне на прощание воздушный поцелуй. Я догнала ее уже в коридоре. – Карпик! Я прошу тебя, не ходи одна. Пожалуйста… Мало ли. Пока ничего не ясно. – Почему не ясно? Все ясно. Твой дурак Вадик все так здорово объяснил… – Ну, раз он так здорово все объяснил, значит, он уже не дурак, верно? – Ну, не знаю… Я пойду спать… Я представила, как Карпик возвращается к себе в каюту, покинутую отцом ради женщины, которая ей ненавистна. Маленькая хрупкая Карпик, с маленькими хрупкими плечами, трогательно-некрасивая… – Если хочешь, можешь заночевать у меня в каюте. Мы сейчас пойдем туда, посидим с тобой… Я подожду, пока ты заснешь… – Не надо. Я пойду к себе. – Ты правда не боишься? – Я боюсь, – серьезно сказала она. – Только я боюсь того, чего и вправду надо бояться. Это вы не боитесь того, чего надо бояться… – Вы? – Я так и не уловила смысла в бессвязной речи Карпика. – Вы – взрослые… – Взрослые бывают разными, Карпик. – Да, я знаю. Ты не такая. Ты совсем другая… Я тебя люблю. И хочу, чтобы ты осталась с нами… Я обняла девочку за плечи и услышала, как бешено колотится ее сердечко. – В качестве кого, Карпик? Она молчала. – Это невозможно… Я не могу остаться с вами. Но твоим другом я буду всегда, слышишь? – Ты ему нравишься, правда? – Кому? |