Онлайн книга «Корабль призраков»
|
– А как же первое правило фильма ужасов? – На Антона было жалко смотреть. – Ведь Макс и Лаккай, они были вдвоем… Думаю, от того, что происходит здесь, нельзя защититься, даже если мы будем пасти друг друга… – Не знаю. Не уверена. – Хорошо. Идемте, – сдался наконец нейрохирург. * * * …Мы шли длинными запутанными коридорами “Эскалибура”. Теперь все выглядело зловещим, даже аварийные лампочки в сетках. Зловещей была и тишина. – Долго еще? – спросила я только для того, чтобы что-то спросить, чем-то взорвать эту тишину. – Нет, сейчас выйдем на корму и спустимся вниз. На воздухе, на кормовой палубе, мне стало лучше. – По-моему, начинается оттепель, – сказала я, подняв голову вверх, к звездам, которые были не видны из-за низких облаков. И тут же увидела еще один флаг, болтающийся над головой. Совсем другой расцветки, не похожий на тот, который я успела выучить за несколько дней. – Еще один, – равнодушно сказала я. – Если так будет продолжать и дальше, мы обвесимся такими игрушками, как новогодняя елка. Интересно, что теперь нам хотят сказать? – Мы с Максом уже видели его, когда переносили Клио, – так же равнодушно сказал Антон. – Пусть болтается. – Ни о чем серьезном он не сообщает? – Ни о чем таком, чего бы мы уже не знали. Две серых полоски и белая в середине – “Я имею на борту опасный груз, держитесь от меня в стороне”. – Теперь к нам уже точно никто не подойдет. – Мне было плевать, подойдет ли к нам кто-нибудь или нет. – Если даже сюда забредет какой-нибудь шальной “Летучий голландец”. – Никто сюда не забредет. Здесь не бывает судов. Этот флаг для нас. – Для нас, конечно же, для нас, Антон. Но раз мы предупреждены, может быть, просто снять его? – Зачем? Он опять появится, – обреченно сказал нейрохирург. – Вы тоже… Вы тоже не верите в то, что все можно объяснить? – Я бы все отдал, чтобы получить хоть какое-нибудь объяснение. – Нужно только набраться терпения, и все станет на свои места. – Когда? Когда всех нас здесь перебьют?.. – Идемте, Антон, нам нельзя долго разговаривать, иначе мы возненавидим друг друга. Никому здесь нельзя долго разговаривать… – Я бы не смог возненавидеть вас, даже если бы хотел… Вы… Очень нравитесь мне, Ева. – Что ж, самое подходящее место для подобных признаний. Может быть, отложим? – Отложим до чего? – Впервые я услышала в голосе Антона стальные нотки. – До того, когда нас всех перебьют? – Это называется дансинг в ставке Гитлера. – Я укоризненно посмотрела на Антона. – Не понял! – По его лицу пробежала тень. – Вы когда-нибудь занимались нацистской Германией? – А почему я вдруг должен заниматься нацистской Германией? – Он даже повысил голос. – Я врач, а не историк. – Да я сказала просто так… Последние дни перед капитуляцией в ставке Гитлера – это была совершенно запредельная вещь. Все предчувствовали конец и потому пускались во все тяжкие, запершись в бункере на глубине в страшное количество метров. Пьянство, самые немыслимые оргии, самоубийства… Предчувствие неизбежной смерти, неотвратимость конца всегда развязывают руки, вы не находите? То же самое может сейчас случиться и с нами… Во всяком случае, мы близки к этому… – Нет. – Антон выронил на палубу шубу Клио и два свитера Сокольникова и попытался взять меня за руки. – Нет… Есть нравственный закон… – Нравственный закон внутри нас, это мы тоже проходили. – Я взъерошила волосы Антона. – Только не вы, слышите, только не вы… Вы не должны так думать. – Почему же я не должна так думать? – Потому что… Потому что я защищу вас. – Да. Вы защитите меня. Сокольников, должно быть, тоже так думал. Судя по всему, он до смерти влюбился в Клио, он бы отдал за нее жизнь, правда? Отчего же он ее не защитил?.. Антон подавил стон, готовый вырваться у него из груди. – Идемте, Антон. Нас ждут. Во всяком случае, двое из троих… * * * …Впервые за все время пребывания на “Эскалибуре” я оказалась в морозильном цехе корабля. Господи ты боже мой, как бы я хотела попасть сюда при других обстоятельствах!.. Я даже не могла сказать, насколько он велик – его очертания были погружены во тьму. Тускло освещенный, он напоминал гигантский ангар с широкой лентой транспортера посередине. По правой стороне цеха шли бесконечные ряды морозильных шкафов. В цехе было прохладно, но не настолько, чтобы убить все запахи. Запах сырого мяса и застывшей, замороженной крови уловили даже мои безнадежно загубленные “Житаном” ноздри. – Макс! – крикнул Антон. – Макс, где вы? – Здесь. – Макс приподнялся с пустой ленты транспортера, на которой лежал. Он no-прежнему был в своей любимой черной майке, казалось, холод совершенно не действует на него. – Что здесь? – спросил Антон. – Все так же. На Западном фронте без перемен. Не могу вытащить его оттуда. Здравствуйте еще раз, Ева. Я кивнула ему, не удержалась и спросила: – Вам не холодно? – Холодно бывает только в могиле, – отрезал Макс. – Ко всему остальному можно привыкнуть. – Она… Она где-то здесь? – заплетающимся языком спросила я, не сводя глаз с морозильных камер: уж очень это напоминало холодильник морга. – Нет, здесь маленькие отделения, для брикетов, сюда даже вашу голову не сунешь. Они внизу, в трюме. Молодец, что принес вещи, Антон, иначе он там просто околеет. – Может быть, он этого хочет, – пробормотал Антон. – Хорошо, что вы пришли, Ева. – Макс улыбнулся мне и потер шрам. – Попробуйте уговорить его подняться наверх. У нас ничего не получается. – Куда идти? – спросила я. – Не идти, а ехать. – Макс хмыкнул, его черный юмор, как ни странно, импонировал мне. – Бобслеем не увлекались в молодости? – Выросла на юге. Так что извините. – Ну, это не страшно. Идемте. Он слез с транспортера и повел нас с Антоном вдоль ленты в самый дальний угол цеха, теряющийся во тьме. Несколько раз я чуть не упала, спотыкаясь о трубы, проложенные прямо по полу. – Здесь у вас запросто можно нос расквасить, – попеняла я Максу. – Работа грязная, что же вы хотите. Когда бьешь зверя, а потом колбасишь его на фарш, – уже не до удобств. Он остановился перед люком в стене. От люка вниз, в пугающую темноту, шел квадратный желоб. Должно быть, именно по нему в трюм морозильной камеры спускают брикеты тюленьего фарша… |