Онлайн книга «Бульдожья схватка»
|
Чтобы не нарываться далее на совершенно непонятные сложности, Петр снова пожал плечами, повернулся спиной и отошел. О такой реакции Пашка его не предупреждал. Похоже, пробежал меж ними целый табунок черных кошек… На веранде танцевали. Петр постоял, все с той же щемящей тоской глядя, как взлетают Катины распущенные волосы, как она, став совсем юной и невероятно красивой, раскованно и грациозно отплясывает в такт музыке, словно колышется на легком ветерке пламя костра. «Пропал ты, подполковник, — подумал он с волнующей обреченностью, — совсем пропал». — Павел Иванович? Он нехотя обернулся. Точно, оба зверя выбежали на ловца… — Ну пойдем, побеседуем, соколы мои… — сказал он, с сожалением отворачиваясь от веранды. Огляделся в поисках подходящего местечка, направился к дальней беседке у забора из проволочной сетки, ажурному сооруженьицу из тонких досок, опять-таки в стиле древнерусских теремов. Оба покорно тащились за ним, однажды показалось даже, что Рыжов тяжко вздохнул. Петр первым уселся прямо на краешек квадратного низкого стола, занимавшего всю середину беседки. Вытащил сигареты, с расстановкой выпустил дым, оглядел их, выжидательно взиравших. «Поциничнее, понапористее, — наставлял вчера Пашка. — Чтобы ни тени сомнения не зародилось у ореликов, чтобы чувствовали себя, как глупенькая семиклассница, когда ее физрук недвусмысленно притиснет к стеночке…» — Ну что. друзья мои, — сказал Петр. — Близится великий день? Оба почти синхронно закивали в том смысле, что да, близится, Петру в их взорах почудилась прямо-таки собачья преданность. «А ведь Пашка, похоже, держит этих бобров в кулаке, — подумал он не без гордости. — Ишь, как уставились, а ведь не пацаны, не дешевые столоначальники». — В общем, хочу верить, что могу полностью на вас полагаться, соколы мои, — произнес он не без металла в голосе. — Прав я, хочется думать? Рыжов торопливо закивал. Вальяжный Карсавин пожал плечами: — Какой может быть разговор, Павел Иванович? — и несколько вымученно усмехнулся: — Неужели вы сомневались? — Ну, я не сомневался… — сказал Петр. — Просто в последнее время по Шантарску бродят разные идиотские слухи — Савельев-де здорово треснулся башкой об асфальт, сдал и пришел в постыдную слабость… Могу вас заверить, соколы, что ничего подобного нет. И башкой об асфальт не трескался, и, что гораздо более важно, прежней хватки ни в коем случае не утратил… — Это ж видно… — заискивающе поддакнул Рыжов. — И я не сомневаюсь, и Олег Викентьевич нисколечко не сомневается… Верно? Вот видите, Павел Иванович, если вам кто-то что-то нашептал — не верьте вы, бог а ради, слухам… Мы все сделаем в точности, как было прежде оговорено. Можете на нас положиться. — Ну смотрите, мужики… — Петр еще более подпустил металла в голос: — Давши слово — крепись, а не давши — держись… — Павел Иванович, — вкрадчиво сказал Карсавин. — Но мы-то, со своей стороны, можем надеяться на скрупулезное выполнение… э-э, прежних договоренностей? — Я вам, по-моему, твердо обещал? — поднял брови Петр. — Да, разумеется… — Тогда к чему экивоки? Как вы ко мне, так и я к нам. Как только — так сразу… — протянул он многозначительно. — Вы все выполняете в точности — и я делаю все, что обещал… Ну как, договорились? Оба закивали. — Рад, что не пришлось в вас сомневаться… — сказал Петр, кивнул им и вышел из беседки. Он был доволен собой. Представления не имея, о чем вообще идет речь, блестяще провел партию, так, что оба они ни в чем не засомневались, ничего не просекли, прямо-таки на задних лапках ходили. Смотри-ка, не столь уж это и трудное дело — закулисные переговоры бизнесменов, финансистов и чиновников… Интересно, что они должны сделать и что Пашка им в обмен обещал? Солидные люди, в годах — а оба разве что хвостиками не виляли, исключительно по причине отсутствия хвостиков… Музыка на веранде уже не играла. Там в одиночестве стояла Лара, облокотившись на перила, прихлебывая из высокого бокала. Больше никого в пределах прямой видимости не наблюдалось. — А где общество? — непринужденно спросил Петр, поднимаясь к ней. Вот именно, побольше непринужденности, они же с Пашкой наверняка знакомы… — Как обычно, лицезреют ботанические ухищрения Нины Николаевны, — кивнула Лара в сторону высокой стеклянной теплицы, изнутри сплошь затянутой до потолка какими-то вьющимися растениями. — Охают и ахают над цветочками, чтобы сделать приятное хозяйке… — Она допила, поставила бокал на широкие перила и с дерзкой ухмылочкой балованного ребенка глянула Петру в глаза. — А вы отчего бродите в одиночестве, господин Савельев? Вид вроде бы не скучающий… Он пожал плечами, придумывая подходящую фразу, непринужденную, светскую. Лара опередила: — Что, снова? — Простите? — Дорогой Павел Иванович, — протянула она с усмешечкой. — Бога ради, не начинайте. Я согласна, что я — жемчужина, но никак не согласна быть жемчужиной коллекции… Он так и не успел сообразить, о чем идет речь, не говоря уж о том, чтобы ответить. Сзади послышались шаги, на веранду вышел Черский, остановился в двух шагах от них и, глядя в сторону, безразличным тоном сказал: — Ларка, погуляй… — Извините, — улыбнулась она Петру не без ехидства, спустилась с веранды и направилась к теплице. — Слушай, Павло, — нехорошо выпятив челюсть, негромко сказал Черский. — У тебя с памятью что, в самом деле провальчики? — То есть? — спокойно спросил Петр. — Я же тебе, по-моему, говорил — если снова начнешь пускать слюнки возле Ларки… Организм может пострадать. Несмотря на его неприкрыто агрессивный тон, Петру стало вдруг смешно — до того происходящее перекликалось с бессмертной кинокомедией. «Я тебе говорил, доцент, чтобы больше не приходил?», «Я тебе говорил, что с лестницы спущу?» И в кино, и в жизни никто не подозревал, что имеет дело с двойником, подменышем… — Что-то такое помню… — сказал Петр, гадая, во что конфликт может вылиться. — А что я с твоей мордой обещал проделать, часом, не помнишь? — нехорошо прищурился Черский. «О господи, — подумал Петр без всякого страха, — угораздило же…» Он попросту представления не имел, как держался бы в такой ситуации Пашка. Но сам он никак не хотел позволять, чтобы этот супермен с красивой проседью держался с ним, словно король дворовой шпаны, решивший постращать очкарика-вундеркинда со скрипочкой. — Когда я бегал в школу, была такая поговорочка, — сказал он спокойно. — «У каждой морды хозяин есть». Не доводилось слышать? Мы с вами почти одних годочков, уверен, на одном дворовом фольклоре воспитаны… |