Онлайн книга «Бульдожья схватка»
|
— бодр и свеж. Ну, улыбнись. Она попыталась улыбнуться — кое-как получилось. — Ого! — бросила Наденька у него за спиной. — Разговор принимает романтический оборот… Может, мне вас покинуть на часок, пока вы тут пообщаетесь? Маменька, папенька по тебе определенно стосковались, вон как глазищами пожирают… Катя отчего-то легонько покраснела. Петра и самого бросило в жар — черт, до чего глазастое дите… — Все нормально, Катя, — сказал он как мог солиднее. — Завтра обещали выписать. — Вот радость-то… — тихонько пробурчала за спиной Наденька. «А ведь у Пашки, сдается, непростые отношения с этим киндером, — подумал Петр. — Отголоски чувствуются. Впрочем, это уже и не киндер вовсе, девушка прямо-таки, четырнадцатилетние нынче — существа акселерированные». — Не язви, Надежда, — сказал он, не оборачиваясь. — Оба мы с тобой не подарки, не отмахнуться от этого факта… что ж делать? Сосуществовать… — Положительно вы, папенька, помягчели к ближним… — бросила дерзкая отроковица. — А иди-ка ты погуляй, дитя природы, — сказал Петр. — Там, из коридора, проспект видно, машины ездят и люди ходят, пейзаж… Давай-давай, нам с матерью поговорить нужно. — В самом деле, Надя… — обрадованно подхватила Катя. — Слушаю и повинуюсь, — фыркнула девчонка, исчезая за дверью. Петр вздохнул не без облегчения. Катя порывисто встала, пересела на широкий подлокотник его кресла и крайне осторожно попыталась его потрогать. — Глупости, — сказал он, замирая от прикосновения теплых ладоней. — Ничего не сломано, ничего не разбито. В памяти только провалы там и сям, но это пройдет, образуется… — Врач мне подробно объяснял… Господи, ну зачем тебя туда понесло… — Она отстранилась, оглядела его, прижалась к плечу, прильнула, засыпав его лицо распущенными волосами. — Неделю к тебе не пускали, я думала, они врут, что все нормально, всякое передумала… Было в ее движениях и словах что-то странное — словно бы и пыталась дать волю чувствам, и боялась. Положительно, некая скованность присутствовала, Петр ее отчетливо чуял. Он замер в Катиных объятиях, ощущая и радость и стыд: все это предназначалось другому. И бессвязное обрадованное лепетание, и сомкнувшиеся на шее руки. И быстрые поцелуи, и неуловимо-нежный аромат незнакомых духов. От этого стало особенно горько. Все было не его. Но сейчас-то он был Пашка… Приходилось поглаживать ее по плечам и уверенно говорить что-то в ответ, успокаивать, пьянея от женщины своей мечты… Бог ты мой, как получилось, где он ее встретил? Почему ее встретил он? Пашка, которому все удавалось? — Нет, правда, все в порядке? — Хочешь, цыганочку спляшу? — усмехнулся он, сдув со щеки прядь русых волос, щекотавших ноздри. — С выходом? — Не надо, вдруг тебе еще нельзя… — всерьез испугалась она. — Все мне можно, — сказал Петр. Она внезапно напряглась, отстранилась и заглянула в лицо: — Что, хочешь… — Что? — не понял Петр. Она оглянулась через плечо на широкую смятую постель, глядя с немым вопросом, неуверенно пошевелила плечами, снимая легкий незастегнутый пиджак. — Не надо, — заторопился Петр, до которого только сейчас дошло, и в виски бросилась жаркая волна. — Я не в том смысле… И со стыдом понял: еще пара секунд — и не стал бы ее останавливать. Даже просто смотреть на нее нельзя было спокойно. Прямо-таки взвыл мысленно — как жить с ней в одной квартире, день и ночь? Пашка говорил, и всерьез… но разве так можно? Дело даже не в том, что это Пашкина жена. Главное, на нем сейчас личин а… Чужая шкура. Роскошная, но сути дела это ничуть не меняет… — Ко мне приходили из милиции, — сказала Катя. — Этакая рыжая майорша. Сегодня утром. — Шевчук? — Да, кажется… Паша, что-то случилось? Что-то не в порядке с… аварией? — Вроде бы нет, — сказал он насколько мог безмятежнее. — О чем она, собственно, спрашивала? — Кто обычно ездит на джипе… ездил, точнее. Не собирался ли ты увольнять Митю… — Ну-ну? — поторопил он, расслышав легкую заминку. — Сердиться не будешь? — Ох, да что ты… Катя решилась: — Очень деликатно, но пыталась выяснить, не… кокетничала ли я с Митей. Я ответила грубовато, но чистую правду… — Что — нет? — Ну конечно, а как же иначе? Паша, это чистая правда… — Господи, ну а кто в тебе сомневается? — сказал Петр, гладя ее по плечу. Вот, значит, какие зигзаги выписывает пытливая милицейская мысль. Жена босса кокетничала с шофером, и он, стервец, из ревности подрезал шланги… В общем, не так уж глупо для людей, не знающих потаённого смысла «аварии». Где-то даже логично… — Паша, там что-то… — Да нет, чепуха, — сказал он веско. — Они нынче дерганые и пуганые. Если бизнесмен, если авария и вдрызг разбитая машина — значит, покушение… Вздор. Помнишь, чтобы на меня когда-нибудь кто-то покушался? То-то. Катюша, успокойся. Завтра меня выпускают, и все будет в порядке. Он поднял голову и заставил себя поцеловать ее в щеку вполне привычно, как и подобает супругу с четырехлетним стажем. Катя замерла в его объятиях, тихонько, тяжко вздохнула. …Когда она ушла, Петр, воровато оглянувшись на дверь, прошел к холодильнику и достал плоскую бутылочку коньяка, подсунутого одним из «друзей». Набуровил себе в стакан граммов сто и жахнул. Интрига оборачивалась совершенно неожиданной стороной. Катя что-то бесповоротно изменила в нем, что-то то ли сломала, то ли, наоборот, породила. Он не находил себе места и знал, что это не пройдет ни к утру, ни вообще. После деликатного стука заглянул доктор, но Петр решительно поднял голову: — Вы можете меня сегодня больше не беспокоить? — Конечно, конечно, голубчик… — покладисто отозвался доктор, исчезая за дверью. И сразу же, словно получив некий сигнал, вошла Анжела. Одним пальцем нажала кнопочку замка, отрезав палату от внешнего мира, танцующей походкой приблизилась к постели и тоном обиженной девочки протянула: — Павел Иванович, чем я вас прогневила? Даже не смотрите… — Да ничем, господи… — где-то даже растерянно сказал Петр, соображая, что подтвердились и эти подозрения. — У меня даже мелькнуло жуткое подозрение, что вы и меня забыли, когда головой стукались… — Ну, разве тебя забудешь? — бухнул он первое, что пришло в голову из нехитрого арсенала ловеласов. |