Онлайн книга «Леопард»
— Роар? — Да. Я в то лето впервые влюбилась. Он был такой добрый и терпеливый, приходил ко мне почти каждый день, когда я болела, и слушал, как я рассказываю об Эвене. — О том, каким невероятным, потрясающим человеком он был. — Ты правильно понял. Харри пожал плечами: — Я делал то же самое, когда умерла моя мать. Эйстейн не был таким терпеливым, как Роар. Он меня спросил напрямик, я что, собираюсь основать новую религию? Кайя тихо засмеялась и затянулась сигаретой. — Мне кажется, Роар со временем почувствовал, что воспоминания об Эвене вытеснили все и вся, включая его самого. Наш роман был недолгим. — Хм. Но Эвен остался. Она кивнула: — За каждой дверью, которую я открываю. — Из-за этого, да? Она снова кивнула. — Когда я вернулась домой из больницы в то лето, то не смогла открыть дверь в свою комнату. Не смогла, и все. Потому что знала: открою дверь, а он там висит. Опять. И это будет моя вина. — Это всегда наша вина, правда? — Правда. — И никто не убедит нас в том, что это не так, даже мы сами. — Харри выбросил окурок в темноту и закурил новую сигарету. Теплоход внизу причалил к пристани. В бойницах бункеров тоскливо свистел ветер. — Почему ты плачешь? — спросил он тихо. — Потому что это моя вина, — прошептала она, слезы катились по ее щекам. — Я виновата во всем. Ты ведь все время это знал, да? Харри затянулся. Вынул сигарету изо рта и выдохнул дым на огонек. — Нет, не все время. — А когда? — Когда увидел лицо Бьёрна Холма в дверях дома на Холменвейен. Бьёрн Холм — хороший эксперт, но он не Де Ниро. Сразу стало ясно, что он удивился по-настоящему. — И все? — Этого хватило. По выражению его лица я догадался, что он и не подозревал, что я вышел на след Лейке. Значит, он не видел этого имени на моем мониторе, и это не он рассказал обо всем Бельману. И если кротом был не Бьёрн, оставался только один человек. Она кивнула и смахнула слезы. — Почему ты ничего не сказал? Не сделал? Не отрубил мне голову? — А зачем? Я предположил, что у тебя были свои веские причины. Она покачала головой, уже не смахивая слезы. — Я не знаю, что он тебе пообещал, — сказал Харри. — Возможно, какую-то важную должность в новой, всесильной КРИПОС. И я был прав, когда сказал, что тип, в которого ты влюблена, женат, что он говорит, что уйдет от жены и детей ради тебя, но никогда этого не сделает. Она тихо всхлипывала, низко опустив голову, как будто та вдруг стала очень тяжелой. Как цветок под дождем, подумал Харри. — Я только не могу понять, почему ты захотела встретиться со мной сегодня вечером, — сказал он и неодобрительно посмотрел на сигарету. Может, перейти на какие-нибудь другие? — Сначала я решил, ты хочешь признаться, что это ты крот, но быстро понял, что не поэтому. Мы что, чего-то ждем? Что-то должно произойти? Я ведь уже выведен из игры — чем же я могу навредить теперь? Она посмотрела на часы. Шмыгнула носом. — Мы не могли бы поехать к тебе домой, Харри? — Зачем? Нас что, кто-то там ждет? Она кивнула. Харри залпом допил остатки из фляги. Дверь была взломана. Деревянные щепки на лестнице свидетельствовали: вскрывали фомкой. Без изысков и затей. Полиция. Харри повернулся, стоя на лестнице, и взглянул на Кайю, которая вышла из машины и стояла скрестив руки на груди. Потом вошел в дом. В гостиной было темно, единственный свет проникал из открытого бара. Но и этого было достаточно, чтобы узнать человека, который сидел в тени у окна. — Комиссар Бельман, — сказал Харри. — Ты сидишь в кресле моего отца. — Я позволил себе это, — сказал Бельман, — потому что от дивана пахнет довольно специфически. Даже собака испугалась. — Могу ли я что-то предложить тебе? — Харри кивнул на бар и сел на диван. — Или ты уже сам нашел? Харри заметил в полумраке, что комиссар покачал головой. — Не я. Собака нашла. — М-м… Я исхожу из того, что у вас есть ордер на обыск, но мне любопытно, на каком основании? — Анонимный сигнал о том, что ты контрабандно ввез в страну наркотики, использовав невиновного человека, и что они, возможно, находятся здесь. — Неужели? — Собака, натасканная на поиск наркотиков, тут кое-что нашла — комок желто-коричневого вещества, упакованный в фольгу. Не вполне понятного вещества, не похожего на то, что мы обычно конфискуем внутри страны. Вот теперь думаем, не отдать ли его на анализ. — Думаете? — Возможно, это опиум, а возможно, пластилин или глина. Все зависит от… — От чего? — От тебя, Харри. И от меня. — Неужели? — Если ты согласишься оказать нам услугу, может быть, я склонюсь к мысли, что это все-таки пластилин, и ничего не стану отдавать на анализ. Потому что руководителю следует беречь ресурсы, не так ли? — Ты руководитель, тебе виднее. Что за услуга? — Ты человек, с которым можно говорить без обиняков, Холе, поэтому я тебе скажу открытым текстом. Я хочу, чтобы ты взял на себя роль козла отпущения. На самом донышке одной из бутылок «Джима Бима» на журнальном столике виднелось что-то коричневое, но Харри удержался от искушения приложить бутылку ко рту. — Мы только что были вынуждены выпустить Тони Лейке, поскольку у него безупречное алиби минимум в двух случаях убийств. Все, что у нас на него есть, — это звонок одной из жертв. Мы слишком прямолинейно общались с прессой. Теперь она вместе с Лейке и его будущим тестем устроит нам веселую жизнь. Сегодня вечером нам предстоит сделать заявление для СМИ. И в этом заявлении будет сказано, что задержание было произведено на основании ордера, который ты, весьма противоречивый Харри Холе, путем манипуляции получили у бедного неопытного полицейского прокурора в Управлении полиции. Все это было исключительно твоей личной инициативой, все осуществлял лично ты, и именно ты берешь на себя всю ответственность. КРИПОС имеет отношение к делу лишь постольку, поскольку там предположили, что задержание незаконно, вмешались и в ходе беседы с Лейке выяснили все обстоятельства дела. После чего немедленно его отпустили. Ты пойдешь со мной и подпишешь заявление для прессы и больше никогда не будешь высказываться по этому поводу. Ясно? Харри еще раз посмотрел на остатки на донышке бутылки. |