Книга Освобождение шпиона, страница 16 – Данил Корецкий

— Так ему и надо, подлецу, — сказала Пуля надменно. — Я умею быть жестокой, если надо… Только я ведь шесть раз стреляла, кажется. Где остальные?

— На бороде, — сказал Леший. — Вон, на карнизе отметина, видишь? И моей мадаме плечико задела. У тебя тоже, наверное, с инструкциями проблема.

— Наверное, — сказала Пуля.

Она взяла со стула свитер, набросила на плечи.

— Холодно тут у вас.

Зябко поеживаясь, она прошла несколько шагов вдоль огневой, остановилась, вдруг резко развернулась к Лешему и выпалила:

— О чем думаешь? Только честно! Не придумывать!

— Просто любуюсь тобой, — Леший пожал плечами. — Ни о чем не думаю.

Она польщено улыбнулась.

— Врешь.

— Мне нравится, когда ты вот так стоишь. Обнимаешь себя за плечи. Ты кажешься такой беззащитной… Хочется тебя обнять и целовать всю…

— Ой, ты меня смущаешь…

Пуля в шутку закрыла лицо руками. Леший подошел вплотную, обнял, мгновенно ощупал всю — грудь, ягодицы, низ живота.

— Расслабься… Венера, понимаешь… Милосская.

— Венера Милосская безрукая, — прошептала Пуля.

— Да ты что. Какая досада. — Леший прижал ее к себе сильнее. — А откуда ты… Впрочем, да. Вы же архитекторы, люди искусства… Нет, без рук не то. Я не согласен. А есть кто-нибудь с руками?

— Колхозница с серпом, — сказала Пуля.

— С серпом не надо. А кто еще?

— Дай подумать. Венера Капитолийская…

Леший поцеловал ее в шею.

— Капитолийская. Пусть будет Капитолийская. И руки и ноги есть? Точно?

— Точно, — сказала Пуля.

— И грудь? — он накрыл ладонями ее маленькие груди.

— Да.

— И все остальное?

— К чему ты клонишь?

Она мягко высвободилась из его объятий, отошла в сторону. Посмотрела на Лешего, Леший посмотрел на нее. Оба рассмеялись.

— Да ты что! У вас здесь слишком холодно! — сказала она, не переставая смеяться.

— Ладно. Поехали туда, где жарко, — не спорил Леший.

— Куда? Уже половина второго ночи!

Леший посмотрел на часы.

— Ночной клуб, — сказал он. — Дис-ко-тэ-ка. Я при деньгах.

Она вздохнула.

— Ты не похож на любителя ночных клубов. Могу спорить, ты и не был ни в одном!

— А вот и проспорила! — захохотал Леший. — Был. Два раза. Мы проводили облавы… А куда ты хочешь?

— Куда?

Она приставила палец ко лбу, воскликнула:

— Вот! Ты обещал показать мне тайный подземный город!

Леший помрачнел, покачал головой.

— Не сейчас…

— Почему? — спросила она.

— Это не прогулка. Я уже говорил. Ты плохо представляешь, что такое «минус». Всегда надо готовиться. Тем более туда…

Он замолчал. Пуля тихо выдохнула, наклонилась к увеличительной трубе, еще раз полюбовалась на свою мишень.

— А генералы ваши здесь тоже тренируются? — спросила она.

— Нет, — покачал головой Леший. — Только мое подразделение. Общий тир совсем в другом месте.

— А если сейчас войдет кто-то из начальства?

— В половине второго ночи? Это вряд ли. Да и постовой предупредит, он мой человек.

— Сюда ведь нельзя посторонних водить, верно? — Пуля подошла к нему, неловко ткнулась головой в грудь. Потерлась щекой о рубашку. — Тем более ночью. Тем более девушек. Это ведь нарушение инструкции?

— Сплошное. Я не имею права даже дать тебе подержать свой пистолет, — сказал Леший. — Просто подержать. Даже разряженный.

— А почему делаешь? Ты не похож на нарушителя инструкций…

— Хочу тебе понравиться! Вот и превращаюсь в мальчишку!

Он отстранился от Пули, легко перепрыгнул через барьер, пробежал к мишеням и стал заменять их новыми.

— По-моему, ты в меня влюбился, — сказала она.

— Чего? — не расслышал Леший.

Пуля посмотрела на ПМ, лежащий на столе. Тяжелый, ладный, компактный. «Приемистый», как с уважением сказал о нем Леший. Черная маслянистая сталь. Ей вдруг стало неприятно, что она брала его в руки, стреляла из него. Она хотела что-то сказать Лешему, даже рот открыла. Но не успела.

— Во, придумал! — крикнул он, бегом возвращаясь к ней с сорокаметрового рубежа. — Хотела жары — в баню пойдем! В турецкую, на двоих! И ужин туда закажем!..

Пуля вытаращила на него глаза.

— В баню?! Ужинать? Ты меня пугаешь! Неужели ты такой знаток злачных мест?

— Да нет, — хмыкнул Леший. — Просто мы там как-то работали.

* * *

г. Москва. Культурно-досуговый комплекс «Радуга»

Абдулла говорил, что он турок, но это, скорее всего, неправда. Армянин, скорей всего. Дагестанец. Турки маленькие и толстые, Абдулла крепкий высокий старик. Может, даже не старик. Может, совсем не старик. Он лыс и безбород, так что не разберешь.

— Нэт, маладый чилавэк. Эта неправылна. Эта пива. Эта в хаммам нехорошо, — покачал он головой, увидев бутылку в руке у Лешего. Повторил со значением: — Пива, водка — нехорашо.

— Может, косяк предложишь, Абдулла? Косяк — хорошо?

— Нэт касях, маладый чилавэк, — огорчился Абдулла. — Касях башка сорвет. Эта совсем нехорошо.

— А что хорошо, Абдулла?

Он долго молчал, сосредоточенно растирая спину Пули мокрой варежкой. Со спины на мраморный стол стекали черные дорожки от молотого кофе. Потом Абдулла сказал:

— Здаровья — вот хорошо.

Леший рассмеялся, отсалютовал ему бутылкой.

— Твое здоровье, Абдулла!

Он удобно расположился на скамеечке у стены парной. Пиво холодное. Пар горячий. Стена теплая. На большом столе посреди парной Адбулла, опоясанный полотенцем, отхаживал Пулю своей варежкой, прерываясь только затем, чтобы зачерпнуть рукой кофе и морскую соль из стеклянной банки. Пуля морщилась, стонала и делала Лешему большие глаза. Сама настояла, чтобы ее отходил профессиональный банщик. Пусть не жалуется. Хотя Лешему это тоже не нравилось.

— А русских девушек за попы трогать — хорошо, Абдулла? — спросил Леший.

Абдулла оскалил в улыбке рот. Зубы у Абдуллы белые. И мраморный стол — белый. И Пуля на нем — белая. Нет, розовая скорее. Только узенькие стринги и лифчик черные, как Абдулла. Рядом с ней банщик казался черным, как негр. Хотя он не негр. Но и не турок, это точно. Будет тебе турок работать в бане массажистом, как же.

— Я ни трогать никого. Эта — массаш. Эта — работа. Эта мне все равно кто такой. Парень, девушка. Попа, не попа… Я — работатель… Работник. Вот так. Ты вот кто, маладой чилавэк? Какой у тебя работа?