Онлайн книга «Тайный дневник Лолиты»
|
– Настоящая или паленая? – Настоящая, – ответил тот, однако не очень уверенно. Кондрашов, естественно, не поверил ему, но все же сказал: – Плесни пятьдесят капель. Бармен налил водки в стопку, подвинул Лаврентию. Понюхав, тот покачал головой. – Нет, это я пить не буду. Давай лучше сока апельсинового. Парень исполнил просьбу. А водку из стопки перелил обратно в бутылку, ловко отковырнув дозатор. Со стаканом в руке Лаврентий повернулся лицом к залу, нашел глазами Саврасова и поинтересовался: – Ты уже вызвал своего адвоката? – Вызвал. А вы? – А я решил пока обойтись без него. – Зря, – вклинился в разговор Седаков. – Если старика на самом деле отравили, мы все станем подозреваемыми. – Подозреваемый уже есть, – впервые за долгое время заговорил Козловский. С того момента, как старик упал замертво на пол, он не проронил ни звука. – Это Виктор Саврасов. Профессор назвал именно его своим отравителем. Седаков вопросительно посмотрел на друга. – Как думаешь, почему именно тебя? – Без понятия, – пожал мощными плечами Саврасов. – Я, кажется, знаю почему, – раздался голос Марка Штаймана. Лаврентий знал его. Тот получал свое второе высшее образование в то же время, что Кондрашов свое. – Я заглянул в туалет, – продолжал он. – Там по всему полу таблетки рассыпаны. Предполагаю, именно ими он и отравился. А если вспомнить, кто дал ему пузырек с лекарством… – Я нашел его под столом! – Этого никто не видел. В том числе профессор. Вы могли его и из кармана достать. – Но это были таблетки Алексея Алексеевича. – Это был пузырек из-под таблеток, которые принимал Стариков. Его же, как я полагаю, лежат в плаще, который висит сейчас в гардеробе… Штайман как в воду глядел. Когда приехавшие по вызову полицейские осмотрели карманы плаща покойного, они обнаружили там пузырек с таблетками. Что еще, кроме этого, раскопали, Лаврентий не узнал, поскольку был уведен в подсобку для допроса. Причем до того, как он в сопровождении одного из оперов зашел в помещение, оттуда выкатили коляску со спящим малышом. Очевидно, кому-то из работников не с кем было его оставить дома. Лаврентия усадили за плохо отмытый от пищевых отходов стол и оставили одного минут на двадцать. Кондрашов все это время пытался услышать, что творится за дверью, но до него долетали только обрывки фраз. Одно он понял: Саврасова уже допросили. Конечно же, в присутствии адвоката, умудрившегося приехать не позже полиции. После того как Виктор был отпущен, опер, имевший с ним беседу, переключился на Кондрашова. Майору было чуть за тридцать. Высокий, спортивный, с волевым лицом, он напоминал не реального, а скорее киношного борца с преступностью. Лаврентию опер не понравился с первого взгляда. Слишком самоуверен для человека, зарабатывающего тысячу долларов в месяц. Кто он, и кто Кондрашов! Надо же понимать… И вести себя соответственно. Ниц, конечно, не падать, но смотреть чуть снизу. Лаврентий к такому отношению привык. И ему это нравилось. – Как, говорите, вас зовут? – переспросил он через несколько минут после того, как мент («полицай» или «коп» еще не прижилось и вряд ли приживется) представился. – Майор Назаров. Алексей Петрович. – Так вот, Алексей Петрович, еще раз повторяю, лично я именинника не травил и не имею понятия, кто это сделал. Все присутствующие на так называемом банкете, все до единого – уважаемые, успешные люди, зачем им вляпываться в криминал? – Лаврентий говорил и сам на себя не мог нарадоваться. Как складно у него получалось! Обычно его речь состояла из простых предложений без причастных оборотов. – То есть в невиновности Саврасова вы тоже уверены? – На сто процентов. – Но ведь кто-то убил Старикова? Лаврентий пожал плечами. – Что, если это нелепая случайность? – То есть? – В пузырьке была отрава, не предназначавшаяся человеку. – А кому? – Может, это вообще таблетки для унитаза? Назаров посмотрел на Лаврентия с осуждением. Типа, взрослый человек, а несете всякий вздор. Кондрашов мысленно усмехнулся. Ему нравилось выводить самонадеянного опера из себя. Пусть и по мелочи. – Как вы относились к покойному? – возобновил допрос майор. – Ровно. – То есть неприязни не испытывали? – Нет, конечно. Иначе я не пришел бы на его юбилей. – Либо пришли, чтобы убить его… – Смешно… – хмыкнул Лаврентий. – Разве? А мне кажется, грустно. Вашего преподавателя убили. Вам его жаль? Кондрашов посерьезнел. Он хотел поскорее закончить, чтобы поехать домой, выпить хорошей водочки и нормально поесть, поэтому сменил тон и стал давать четкие ответы на заданные вопросы: – Очень жаль. Старик помог мне получить диплом, я ему очень благодарен. – А остальные говорят, что покойный был крайне строг и придирчив. – Не со мной. – Чем было вызвано его расположение? – А вы как думаете, майор? – У меня есть одно предположение, но… – Назаров развел руками. – Все уверяют, что Стариков был неподкупным преподавателем. – Серьезно? А может, просто мало предлагали? Каждый человек имеет цену. Стариков в том числе. – И сколько же он стоил, если не секрет? – Точной суммы не назову, но дорого. – И зачем вам это было нужно? Платить, чтобы получить диплом? Я понимаю, некоторых на работу без корочек не принимают. Но это точно не ваш случай. – Честно? Учиться пошел, чтобы проверить себя. Смогу что-то понять или нет. Мне науки никогда не давались. Я ведь даже курсов не заканчивал, до всего сам доходил. Есть у меня диплом экономиста. Но я купил его еще в девяностых. Чтоб меня умники, типа тех, кто на банкете присутствовал, всерьез воспринимали. Но в глубине души я себя неучем чувствовал. Вот и решил понять, так ли я безнадежен… – И какой вывод сделали? – Понял, что все и так знаю. В теории ноль полный, но на практике всех преподов порву. И заскучал. Стало неинтересно учиться. Но надо же закончить, раз начал. Диплом получить. Вот к Старикову и обратился. – Вы хорошо его знали? – Совсем не знал. – То есть никаких контактов вне академии с ним не было? – Раза три встречались в ресторанах. Я приглашал старика на обед, мы решали вопросы, связанные с моей учебой. На личные темы не говорили. Он отвечал так уверенно, что Назаров ему поверил. После этого разговор пошел легче. Майор попросил описать эпизоды обнаружения Саврасовым пузырька и появления умирающего Старикова в зале. Кондрашов старательно воспроизвел и тот, и другой. И после пары наводящих вопросов был отпущен. |