Онлайн книга «Куколка для монстра»
|
– Извини, дальше проводить не могу, Холодрыга собачья. – Ничего. Куда идти? – Смотри, – Виталик явно издевался, темень была хоть глаз выколи. – Дойдешь до ворот, они не заперты. Дальше – грунтовка, но по ней идти не стоит, до утра не доберешься. Сворачиваешь на тропу – и вперед. До станции два километра. Дойдешь до станции, сядешь на электричку в сторону Москвы – вот и вся недолга. – На электричку? – По-другому не выбраться. А машину ради тебя никто гонять не будет… Только сейчас я сообразила, что у меня нет денег. – Слушай, одолжи мне денег… У меня нет ни копейки. – У меня тоже, – с готовностью осклабился Виталик. – Откуда деньги у бедного мента? Ну, попутного ветра… И, не дожидаясь ответа, наглый милицейский шофер захлопнул дверь за моей спиной. Я осталась одна. Одна посреди февральского вечера, на пронизывающем ветру, без денег, без документов, с сомнительной станцией в двух километрах отсюда. Даже если я дойду до нее – что делать потом?.. Машинально я сделала несколько шагов к воротам, которые не были видны в темноте, руки мгновенно окоченели, и я спрятала их в карманы. В карманах было пусто. Бессмысленно пусто, так же как и в моей голове. Спустя несколько секунд я наткнулась на машину, и она взорвала воздух надсадным воем сирены. Я опустилась у переднего колеса и завыла с ней в унисон. Холод мгновенно овладел горлом, обжег его, проник вовнутрь и застудил сердце. Тебе некуда идти. Лапицкий прав, тебе некуда идти. Ты попалась. В доме коньяк и бутерброды с постной ветчиной, в доме ты можешь надеяться на защиту. На иллюзию защиты… Проклиная все на свете, я поднялась и направилась к даче, которая искушала меня теплым светом из окон. Добредя до двери, я грохнула в нее обоими кулаками и сразу же отступила, независимо сунув руки в карманы. На пороге появился Виталик. – Ну что, не удалось? – Что – «не удалось»? – Тачку угнать. – Можно я войду? Очень холодно. – Мои руки по-прежнему независимо торчали в карманах, но голос унизился до просьбы. – Вот видишь. Никогда не говори «никогда», – наставительно произнес Виталик, но все-таки посторонился, пропуская меня в теплый холл. – Проводить к боссу? – Не нужно. Я сама. …Лапицкий сидел в той же позе, в которой я оставила его. Он даже не удивился моему возвращению, он даже проявил сочувствие: – Замерзла? – Чего вы от меня хотите? – Хочу, чтобы ты выпила коньяка для начала. А потом поговорим. Я не стала сопротивляться. Я была сломлена. Молча проглотив коньяк, я посмотрела на Лапицкого и сказала то, что хотела сказать с самого начала: – Я вас ненавижу. – Охотно верю. Но к делу это не относится. – Чего вы добиваетесь? – Ты уже поняла, что идти тебе некуда. Единственный человек, который может тебе помочь, – это я. Все остальные либо упекут тебя в каталажку, где ты сгниешь, либо отстрелят тебе башку. Согласна? – Допустим. Что дальше? – Согревшаяся Анна решила проявить остатки воли и темперамента. – Предлагаю щадящий вариант. Ты начинаешь работать на нас. У тебя сразу же отпадают все проблемы. – Зачем я вам? – Ну-у… Ты неглупая. Очень неглупая. Нестандартно мыслишь в экстремальных ситуациях. – Вы-то откуда знаете? Лейтенант на секунду замялся. – Предполагаю. Кстати, обвинения в убийствах с тебя еще никто не снимал. – Мне их даже не предъявляли. – Я и говорю – соображаешь… С тобой не соскучишься. В тебе есть стержень. Есть характер. Если с тобой поработать, из тебя может получиться отличный агент. Ты можешь быть кем угодно, красивой женщиной прежде всего. Хотя ты и не в моем вкусе. Я поморщилась: набор дешевых фраз, которые ничего не значат. Но Лапицкий истолковал мою гримасу по-своему. – Это не комплимент. Это руководство к действию. И наконец, самое главное: у тебя нет выбора. Я вспомнила пустые карманы и пронизывающий холод улицы. – Да, вы правы. У меня нет выбора. Но подсыпать цианид в бокалы зазевавшихся мужиков я не буду. И производить контрольные выстрелы в голову тоже. – Что, дешевых фильмов насмотрелась? Это только в кино безмозглые дуры стреляют почем зря. Никто от тебя этого не потребует. Так, поскачешь по нескольким постелям… – Я не буду скакать по постелям. – Неужели? А раньше у тебя неплохо это получалось. – Оперативно вы собираете информацию. – Работа такая. И потом, ты должна быть под рукой, когда вспомнишь о смерти Олега. – Есть люди, которые очень хотели бы меня уничтожить… Они хорошо знают меня, в отличие от меня самой… Они хорошо знают, какая я теперь. – Они хотели уничтожить тебя, а ты их. Я правильно понял твой неожиданный визит ко мне? Не волнуйся, этих людей мы сможем нейтрализовать… – Если соглашусь – что получу взамен? – Я пристально посмотрела на Лапицкого. – Получишь другую жизнь. И все, что необходимо для этой жизни. Ты согласна? Не слышу. – Да, – тихо сказала я. – Я согласна. * * * …Я осталась на даче. Теперь, когда я согласилась на все, со мной особенно не церемонятся. Хотя я больше не живу в маленькой конуре под лестницей, окна моей новой комнаты тоже зарешечены. И это значит лишь то, что я все равно не свободна, а тюрьма имеет множество модификаций: будь то закрытая клиника, закрытая территория особого подразделения ФСБ или собственное беспамятство. Но я редко думаю об этом, мне просто некогда об этом думать – я чертовски устаю от разных вещей. От бессмысленных пробежек по утрам, от бессмысленных упражнений в маленьком, хорошо оборудованном тире – я всегда посылаю пули в «молоко», я делаю это с такой регулярностью и с таким упрямством, что на меня перестают даже злиться. Апофеозом бессмысленности являются тренировки в спортзале, где инструктор с ленивым именем Игнат каждый раз расправляется со мной, как с тряпичной куклой для следственных экспериментов. Я отказываюсь учиться. Меня все ненавидят. Я тоже «всех ненавижу. Ненавижу за постоянные синяки, постоянные унижения, за непроходящую ломоту во всем теле, за неопределенность будущего, за то, что дала купить себя с потрохами. По ночам мне снится мертвая голова Эрика, и это единственный человек, к которому я отношусь с симпатией, во всяком случае, он любил меня. |