Книга Тебе назло, страница 32 – Екатерина Риз

— Это ты сейчас о чём?

Она на стуле развернулась, облокотившись на барную стойку, и откровенно ухмыльнулась, глядя на меня.

— А то ты не знаешь.

— Не знаю.

— Да ладно. Всем понятно, что ты с ним спишь.

— Интересно. Всем — это кому?

— Ну, мне.

Я усмехнулась.

— Самомнение у тебя, однако.

Веселья в ней поубавилось.

— Не надо стерву включать, — посоветовала она. — Я тебя постарше буду, и понимаю побольше.

— Да что ты говоришь? — Я к ней повернулась. — Может, поспорим? Ты зачем пришла? Сказать мне, что я с твоим братом сплю? А тебе какое дело?

— Никакого, просто удивляюсь. Где ты, а где Генка.

— Где бы мы с ним не были, тебя там рядом нет. — Я всерьёз разозлилась и отвернулась от неё. Подумывала попросить охрану её выпроводить, но чёрт знает, на что эта особа способна. Как начнёт голосить на весь ресторан… И тогда неизвестно, кто меня вперёд убьёт — отец или Завьялов.

— Как думаешь, Генка мне машину купит?

Я отвлеклась от мороженого.

— За что это?

— Да просто так. Моя подруга продаёт "Рено", знаешь, маленькая такая, красненькая. И совсем недорого.

До меня, наконец, дошло, я перестала мучить вишенку и в рот её сунула, а после уже на Оксану посмотрела, встретила её улыбку.

— Ты что, шантажировать его пришла? — Я искренне рассмеялась. — Не забудь меня позвать на этот спектакль, такое грех пропустить.

Улыбка Оксаны немного померкла, но держалась она всё равно молодцом.

— Думаешь, не получится?

— Попробуй.

— А если он испугается, Вась?

Я холодно улыбнулась.

— Во-первых, не надо "васькать", ты мне никто. А во-вторых, не лезь не в своё дело.

— А почему оно не моё? Моё. Ведь если твой отец узнает, Генке не поздоровится, я правильно понимаю? Тебе-то Филин ничего не сделает, а вот Генке…

— Я не поняла сейчас, ты меня теперь шантажируешь? Так я по "Рено" не спец. Я водить вообще не умею.

— А тебе и не требуется. — Оксана допила мартини. — Нет, мне просто интересно, а что будет, если я расскажу твоему папе о том, с кем его любимая дочка развлекается?

— Очень любопытно, как ты это сделаешь. Выражаясь твоими же словами: где ты, а где Филин.

— Это не так трудно, на самом деле. Я, знаешь ли, работаю в туристическом комплексе, и вижу твоего отца почти каждый день. Правда, он о моём существовании вряд ли знает, но… Скандал я вполне могу устроить.

Я посмотрела на Егора, удостоверилась, что тот занят обслуживанием других клиентов и нас слышать не может. И тогда к Оксане придвинулась, даже в глаза ей посмотрела.

— А ты устрой. Устрой скандал, расскажи моему отцу. Мне вот тоже интересно, что будет? — Я вздохнула немного мечтательно. — Он устроит мне скандал, будет орать, запрёт меня дома, а Генка… Набьёт ему морду и уволит. В этом я не сомневаюсь. В то, что всерьёз решит голову ему отрывать, я не верю. Но уволит, это точно. А я, — я изобразила улыбку, — я буду плакать и убиваться, перестану есть и спать, и рыдать буду постоянно. А у меня, знаешь ли, самый лучший отец на свете. Он для меня всё сделает. И даже Генку простит, если я очень попрошу. Правда, жениться заставит. — И уже в следующий момент я посерьёзнела. — И веришь ли, я соглашусь сразу. А вот когда я стану его женой, ты и твоя семейка вот, что у меня получите, — я, совершенно не стесняясь, сунула ей под нос фигу. — И поверь мне, уж я смогу убедить своего мужа, что пора кончать с этой дурацкой благотворительностью. И ты, милая моя, тогда будешь уже своего мужа в бок толкать и требовать, чтобы он работать шёл. А братику твоему младшему, вообще… кранты. Я доходчиво обрисовала ситуацию? Так что давай, иди и рассказывай моему отцу. — Я от Оксаны отвернулась. — Пугать она меня будет. Взрослая. Я — дочь Филина, у меня зубов в два ряда, как у акулы. Ясно тебе?

Особенно, за Генку — загрызу. Но этого я вслух не сказала, хватит с этой шантажистки и остальной моей пламенной речи. Я подождала немного, если честно, надеялась, что Оксане самой ума хватит встать и уйти, но она продолжала сидеть и выжидать чего-то. Пришлось ей намекнуть.

— Я передам Гене, что ты заходила.

Оксана всё поняла и встала, правда, ещё раз спросила:

— Что ты в нём нашла?

— То, чего в других нет. До свидания.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Не смотря на то, что весь разговор с сестрой Завьялова я провела на высшем уровне, разволновалась жутко. Хорошо хоть смогла этого не показать. Но после её ухода уже себе заказала мартини и выпила его чуть ли не залпом. После чего глубоко вздохнула. Теперь не плохо бы решить, стоит ли перед Генкой каяться. Или лучше промолчать? Может, и обойдётся?

Завьялов приехал через час, я к тому моменту перебралась в папкин кабинет и с Веркой по электронной почте обсуждала предстоящий зачёт по английской литературе. В данный момент меня это не слишком интересовало, но нужно было на что-то отвлечься. Даже начала план составлять, что именно нужно прочитать и какую литературу найти. Одним коленом на сидение папкиного кресла встала и над столом наклонилась, записывая свои мысли. Прикусила колпачок ручки.

— Ты здесь?

Я через плечо оглянулась и Генке улыбнулась.

— Здесь.

Он дверь на ключ запер и ко мне подошёл.

— Чем занимаешься?

— Учусь. Ты мной гордишься?

— А то. — Его ладони легли на мои бёдра и слегка их сжали. Я улыбнулась.

— Кто-то вернулся из Москвы в настроении.

— А ты, в настроении?

Я выпрямилась, и Завьялов тут же носом в мои волосы уткнулся. Я глаза закрыла.

— Я соскучилась

Он на мои слова никак не отреагировал, для меня это было неприятно, но вида я не подала. Повернулась к нему, когда он плеч моих коснулся, и обняла, на поцелуй ответила, тут же позабыв об огорчениях и тревогах. С Завьяловым вообще невозможно просто целоваться, он так не умеет. Он только наклонялся к моим губам и сразу рот открывал, с жадностью на меня набрасывался, и, наверное, поэтому каждый поцелуй с ним и превращался в нечто особенное, из-за чего я теряла всякую возможность рассуждать здраво и чувствовать что-либо, кроме его рук и поцелуев.

В ту ночь я ему сказала, что люблю его. Само вырвалось. Неожиданно подумала о том, что он, скорее всего, не понимает, насколько для меня наши отношения важны, и признаться захотелось.

— Люблю, — повторила я, и сама его поцеловала.

Он мне тогда ничего не ответил, я даже особых перемен в его настроении не заметила. Решила, что, возможно, он не услышал меня. Момент я выбрала, надо признаться, не самый лучший, когда Завьялов уже мало что соображал. Но мне так захотелось ему это сказать!..