Книга Тебе назло, страница 42 – Екатерина Риз

Я только глазами хлопала, слушая мачеху. Вот так вот и вылезают наружу все самые страшные тайны. Ты стараешься, скрываешь, врёшь, и настолько этим процессом увлекаешься, что перестаёшь замечать, что происходит вокруг, и как реагируют на твои отговорки окружающие. Я все эти годы жила уверенностью, что мы с Генкой всегда были очень осторожны, что я едва ли не великий махинатор и лгунья, а оказывается, со стороны всё было заметно и понятно, просто всерьёз никто моих чувств не принимал и не пытался вывести меня на честный разговор, чтобы не смущать. И всё равно я выгляжу пострадавшей стороной! Это надо мной, оказывается, смеялись, меня жалели и умилялись моей же детской влюблённостью. Как я глупо выглядела, бросая на Генку Завьялова пылкие взгляды!

А может, я ещё чего-то не знаю?

Я едва дождалась появления Завьялова. Мне очень хотелось поскорее всё прояснить, настолько, что в какой-то момент решилась на телефонный разговор, но потом пришла к выводу, что с этим иезуитом нужно разговаривать, глядя ему в глаза, иначе он снова сумеет вывернуться, и я ничего не узнаю. Он приехал ближе к обеду, я его машину из окна своей комнаты увидела и помчалась вниз, надеясь его перехватить, но опоздала. Генка в дом вошёл не через главный вход, а через веранду, и сразу на кухню прошёл, и когда я там оказалась, вокруг него уже Света кружила. Мне оставалось только кулаки в бессилии сжать. Я уже начинаю всерьёз уставать от присутствия этого Цветочка в нашем доме.

Я остановилась, не заходя на кухню, пару минут слушала, о чём они говорят, что-то про воскресный обед у родителей было сказано, а когда всё стихло, осторожно заглянула. Если честно, боялась, что они целуются, поэтому и примолкли. По крайней мере, мы с Завьяловым по другой причине надолго никогда не замолкали. Но нет, ничего провокационного на кухне не происходило, всё чинно и благородно, а как только я в дверях появилась, Генка на меня глаза поднял. Я, ничего не говоря, кивнула в сторону, пользуясь тем, что Света ко мне спиной стоит и видеть меня не может. Генка же только брови вздёрнул, дурачком прикидываясь, а я одними губами проговорила, обращаясь к нему:

— Немедленно.

Я дождалась его у открытой двери в папкин кабинет. Того не было дома и можно было спокойно поговорить за закрытой дверью. Я Генку ждала, в нетерпении пальцами по двери постукивала, а он появился недовольный, и ко мне направился не спеша, доводя меня тем самым до бешенства. За что и поплатился, как только мы в кабинет вошли. Завьялов только рот открыл, чтобы поинтересоваться, что ещё мне от него понадобилось, а я с такой силой его в грудь толкнула, что он сделал большой шаг назад и на дверь налетел.

— Сволочь ты такая, — зашипела я на него. — Рассказывай мне всё!

Генка сурово сдвинул брови, видимо понял, что настроена я решительно и явно что-то произошло.

— Ты о чём?

— Да обо всём! Например, о папке. Что он знает о нас?

Завьялов разом поскучнел.

— Ничего не знает.

— Не ври мне. Лучше скажи, что он про тебя не знает, а я у него, как на ладони, оказывается. Это ведь я была настолько глупа, что влюбилась в тебя, и это все видели! Он даже в курсе, что я твою квартиру обставляла! Откуда он узнал?!

Генка тоже разозлился. В одну секунду лицом потемнел, и подбородок вперёд выставил.

— А до тебя только сейчас доходит, да? Я сколько лет тебе объяснить это пытаюсь, а ты не хочешь ни слышать, ни понимать! Это Филин! Он знает всё, что происходит в городе, а уж про свою семью — и говорить нечего. Или ты думаешь, кроме меня ему рассказать некому? Да таких желающих — полгорода! И как, по-твоему, от него могло укрыться, что ты в мою квартиру зачастила, да ещё такую бурную деятельность развила? Мебель, декораторы, консультанты!.. — Он едва удержался, чтобы не сплюнуть в сердцах.

Я же отступила на шаг, пытаясь с дыханием справиться.

— Он с тобой говорил?

Генка с ответом помедлил, затем коротко кивнул.

— И что сказал? — Я смотрела на него в упор, почти с ужасом ожидая ответа.

— Чтобы я был с тобой терпеливым.

Я растеряно моргнула.

— В каком смысле?

— Вась. — Генка посмотрел на меня со значением, а мне противно стало, настолько глупо я себя почувствовала.

— Понятно, — пробормотала я. — Просил тебя девочку не обижать и не расстраивать. Не спугнуть… А ты, наверное, кивал и со всем соглашался. А мне ничего не сказал.

— А тебе зачем это знать?

Я руками всплеснула и нервно рассмеялась.

— Ну, конечно, мне не зачем об этом знать! Разве меня это как-то касается? — Я волосы с лица смахнула. — Ты ведь этого разговора тогда испугался, признайся. И Оксана не при чём. Филин начал замечать, и ты испугался. А меня выставил полной дурой!

— Не кричи. Я не мог тебе рассказать, ты в то время… Ты бы таких дел наворотила!

— Это каких? Призналась бы во всём отцу? — Я даже усмехнулась, понимая, что именно так бы и поступила, заведи папка или Ника со мной разговор о Завьялове. И он тоже это понимал, и сделал всё, чтобы уберечься.

Генка и сейчас промолчал, только смотрел на меня, и пусть на какое-то короткое мгновение, но его взгляд стал виноватым. Только меня это мало утешало. Я чувствовала себя так, словно меня обвели вокруг пальца.

— Я хотела этого больше всего на свете, — тихо сказала я, — ты об этом знал, и всё равно…

— Ты не хотела, Вася.

— Не смей! — Я снова его толкнула, не желая слышать, как он опровергает все мои слова. Он всегда так поступал, и это приводило меня в отчаяние. Хотела из кабинета выйти, даже до дверной ручки дотянулась, но Генка схватил меня одной рукой, обхватив поперёк живота, и на месте удержал.

— Я поступил так, как должен был, — сказал он твёрдо. — Ты ничего не соображала, никакого выхода не было. Да и быть не могло!

— Он был! Был. Единственный и правильный, а ты бежал от него, как чёрт от ладана. И куда прибежал, Завьялов? — Я, наконец, смогла перевести дыхание, немного расслабилась, чувствуя нестерпимый жар от его ладони на своём животе, и уже не срывающимся от волнения голосом, а наоборот, решительно проговорила: — Если ты женишься на ней, Ген, я тебе всем, чем угодно клянусь, я с тобой больше никогда не заговорю.

Он раздражённо усмехнулся.

— Нике надо язык оторвать.

Я руку его оттолкнула.

— Никогда, Гена. Ты меня знаешь.

Я из кабинета вышла, и дверью хлопнула.

На следующий день приехал Никита. А я, хоть и ждала его именно в этот день, всё равно несколько удивилась. Не его приезду, а его присутствию. У меня голова совсем другим занята была, я снова думала о Завьялове, зла на него была, но отвлекаться от своих ощущений всё равно не хотела. Я столько месяцев гнала от себя мысли о нём, что сейчас, не смотря на свою обиду и боль, радовалась своим переживаниям, как старым знакомым. За Генкой со стороны наблюдала, ловила на себе его взгляды, и ощущала жар, расходящийся по телу и затмевающий рассудок. И оставалось только сожалеть, что в жизни всё так сложно и неоднозначно.