Книга Мавр сделал свое дело, страница 77 – Татьяна Полякова

— Скажешь тоже, молодая… Прошлым летом рыбаки приезжали, я пошла в магазин, покупаю макароны, а Верка-продавщица мне и говорит: «Бери три пачки, последние остались». Она знает, что я только «Макфу» беру, а за мной мужчина стоит, солидный и видно, что непьющий. И говорит мне: «Не оставите ли мне пачку?» А Верка ему: вот эти возьмите, а он ни в какую. Не люблю, говорит, их. Пришлось уступить. Он обрадовался, все благодарил меня и вызвался сумку до дома донести. А пока шли, рассказал, что на рыбалку к нам приехал. Оказалось, вдовец. Дети взрослые и живут в другом городе. Вот здесь на кухне с ним сидели и болтали часа два. Я и макароны приготовила. Хвалил меня, сказал, что хозяйка хорошая. Потом он еще приезжал, зимой два раза был и в начале лета. У меня останавливался. А вчера звонил, на юбилей приглашал. Обещал на машине за мной в субботу приехать. Может, чего и выйдет у нас? А и не выйдет, тоже не беда. Человек-то он хороший. Места ему наши нравятся, а мне уезжать отсюда не хочется. Только ведь смешно в нашем-то возрасте, и дети… Как думаешь?

— Моя мама говорит, что после пятидесяти жизнь только начинается. Вы же сами сказали: дети живут отдельно, они только рады будут, если у вас все получится.

— Ну, посмотрим, — кивнула тетя Клава и, почему-то застеснявшись, отвернулась. — Оля, — позвала она минут через пять. — У нас с тобой хлеба нет. Сбегаешь в магазин?

— Конечно, — охотно согласилась я, потому что с отъездом так ничего и не решила.

Подходя к магазину, я обратила внимание на «Жигули», которые притормозили возле меня. В машине сидел молодой мужчина, посмотрел на меня как-то странно. Я заторопилась, поднялась на крыльцо, чувствуя, что он провожает меня взглядом.

Купив хлеба, я вышла на улицу и вновь обратила внимание на «Жигули», нахмурилась и быстро зашагала по улице. Машина тронулась с места, однако еле плелась сзади.

— Девушка, — позвал мужчина, — может быть, вас подвезти?

Я сделала свирепое лицо и не ответила. Он продолжал тащиться за мной, чем очень нервировал. Обнаружив узкий проход между заборами, я юркнула туда, очень довольная, что оставила своего преследователя с носом. Тропинка вывела меня к картофельному полю, откуда я благополучно добралась до дома.

Мы сели завтракать, а я так и не определилась, чего хочу больше: уехать или остаться. Уплетала уже вторую порцию макарон, попутно пытаясь решить, чему следует радоваться: аппетиту, который никакие душевные переживания не портит, или тому, что от макарон (по крайней мере от этих) я не полнею. Никак не могла отличить одно счастье от другого и, должно быть, по рассеянности, продолжала уминать макароны с удвоенным рвением.

И тут в дверь позвонили. Я бросилась открывать и обнаружила на пороге типа, который преследовал меня на «Жигулях».

— Это уже слишком, — буркнула я.

— Пошутили, и хватит, — без улыбки сказал он. — Мне, Ольга Александровна, надо с вами поговорить. — И сунул мне под нос удостоверение.

— Вы по поводу Самарского? — растерялась я. Вот тебе и жених!

— Нет, я по другому поводу. Войти можно?

Я провела дорогого гостя в комнату. Тетя Клава, узнав, в чем дело, плотно закрыла за нами дверь. Мужчина извлек из папочки, которую держал в руках, два моих наброска и выложил их на стол. Я едва не застонала от отчаяния.

— Откуда у вас это? — спросил он.

— Это не мое, — поспешно соврала я.

— А чье?

— Не знаю.

— Тогда другой вопрос: как это к вам попало?

— Ничего я не знаю, — упрямо повторила я.

— Ольга Александровна, дело очень серьезное. И я бы вам советовал так же серьёзно отнестись к своим словам.

— Да я правда не знаю, они ко мне случайно попали.

— Когда, от кого, при каких обстоятельствах?

— А не могли бы вы пояснить, в чем дело? Если честно, вы меня здорово напугали.

— Дело, как я вам уже сказал, очень серьезное, — неторопливо начал он. — Девять лет назад было совершено ограбление. И преступники до сих пор не найдены, не найдены и деньги, очень крупная сумма. Очень, — подчеркнул он. — В совершении ограбления подозреваются трое, двое из них вот эти самые люди. Так при каких обстоятельствах рисунки попали к вам? И почему вы решили навести справки об этих людях? Вы их видели? Это ваши знакомые?

— Я вам сейчас кое-что принесу, и вы все поймете, — сказала я, находясь в полуобморочном состоянии.

И отправилась в светелку, тогда еще не зная зачем, бормоча под нос:

— Вот тебе и старая любовь, и фирма, и Сережа, который стал Кириллом.

Войдя в светелку, я заперла дверь на крючок, открыла окно, выбралась в огород и почесала в переулок. Когда не знаешь, что делать, лучше ничего не делать. А когда не знаешь, что отвечать, лучше помалкивать. Я бежала к лесу, потому что там была возможность укрыться. О том, что я буду делать дальше, мне даже думать не хотелось.

Вдруг раздался треск мотора, я полезла в кусты, но тут услышала:

— Ольга. — На своем мотоцикле меня догонял Вовка. — Ты куда бежишь?

— А ты куда?

— К озеру. Говорят, Молчанова утонула. С утра водолазы приехали.

Я застыла как вкопанная, вытаращив глаза.

— Как утонула, когда?

— Вчера. Муж ее полдня искал, а потом на берегу нашел этот.., мольберт и ее шмотки: сарафан, тапочки… Теперь тело ищут. Поеду смотреть.

— Я с тобой, — сказала я, устраиваясь за его спиной.

На берегу собралась толпа, должно быть, все жители Озерной. Стояли, тихо перешептываясь. Водолазы, было их двое, работали, народ ждал. Молчанова нигде я не увидела.

— Там глубина метров пятнадцать, — не выдержал кто-то. — Она где-нибудь ближе к берегу, за какую-нибудь корягу зацепилась.

Я стояла в стороне от граждан, возле самого леса, памятуя о том, что меня теперь разыскивает милиция.

— А я надеялся, что ты уехала, — вдруг услышала я над самым ухом, вздрогнула и увидела Кирилла.

— Это ты ее… — начала я. Он зажал мне рот ладонью и, пользуясь тем, что на нас никто не обращает внимания, потащил меня в кусты.

— Не вздумай орать, — сказал он сурово. Правда, как только мы достигли кустов, он меня отпустил.

— Ты убил ее, — выпалила я.