Книга Принц с опасной родословной, страница 6 – Мария Жукова-Гладкова

Мужчина скорчил какую-то непонятную гримасу и как-то неопределенно передернул плечами.

– Автослесаря, который признался, что поработал с машиной, нашли, так? – не отставала я. Официальное обвинение, которое предъявили Сереге, отличалось от того, в чем его обвинял Иван Захарович. Серега был виновен в аварии, в результате которой один человек погиб на месте, а другой в тяжелом состоянии был доставлен в больницу. Сам он отделался царапинами. После этой странной аварии он и оказался в «Крестах».

Все было не так просто, как казалось на первый взгляд…

– Дело по-разному можно повернуть, – неопределенно сказал Сан Саныч.

– А освободить можно? Какую-нибудь статейку навесить на тот срок, который он уже в «Крестах» парится, и выпустить в зале суда?

– В принципе все можно.

– Что я для этого должна сделать?

Сан Саныч повернулся и посмотрел на меня, как на зубную боль.

– Юлия Владиславовна, вы должны это и без меня знать.

– Если бы знала – не спрашивала бы.

Сан Саныч долго молчал, потом тихо произнес:

– Татаринов будет сидеть столько, сколько хочет Сухоруков. Вам нужно решать этот вопрос с Сухоруковым. У вас же с ним любовь и дружба? Или как?

– Любил волк кобылу – оставил хвост да гриву, – хмыкнула я.

– Понятно…

– Что? Мне, например, нет.

– Это я так… Чтобы заполнить паузу, – стушевался Сан Саныч. – А вообще в каких вы отношениях с Сухоруковым?

– Вас интересует, сплю ли я с ним? Нет, не сплю.

– Нет, я не об этом… Он вас чем-нибудь держит?

– Без комментариев. Значит, вопрос я должна решать только с ним?

Сан Саныч кивнул. А я подумала, что все наконец встало на свои места. Я теперь знаю точно, к кому обращаться. Только вот простит ли Сухоруков Серегу? И что мне – и Татаринову – нужно сделать, чтобы простил? Или мне стоит придумать какой-то другой путь? Обходной?

Внезапно сидевший рядом со мной Сан Саныч хмыкнул. Я посмотрела на него удивленно.

– Давно хотел сказать вам, Юлия Владиславовна… Только вот возможности не было… Вы многим доставили массу приятных минут.

– Это когда?

– Когда Сухорукова по носу щелкали. Поэтому вам и не мешали. И даже помогали, когда вы к Татаринову прорывались. – Сан Саныч опять хмыкнул. – Я даже по собственной инициативе звонил этому его приспешнику – в смысле сухоруковскому – с оттопыренными ушами. Спрашивал, можно ли вам официальное свидание дать, а то вы меня достали.

– Разве я вас доставала? По-моему, это наша первая встреча.

– Ну да, конечно. Но должен же я был что-то сказать? И Андрей Викторович несколько раз мне звонил. По вашей ведь просьбе. А вообще будьте осторожны.

– Спасибо, – тихо сказала я и задумалась, потом уточнила у Сан Саныча, кто к нему приходил.

– Герои одного из ваших репортажей. Специалисты по малявам.

– Лопоухий с Кактусом?

– Они самые.

– А почему вы?.. Ведь вы же все-таки в прокуратуре работаете.

– Ну, Юлия Владиславовна! Вы как маленькая просто. Я же сказал, что у меня три дочери. Кто их защищать будет? Органы? Против Сухорукова?

Я опять глубоко задумалась.

– То есть вы считаете, если Сухоруков даст отмашку – Серега выйдет на свободу?

– Это один из вариантов.

– Есть другие?

– У меня нет. У вас могут быть. Вы же такая находчивая. А щелкнете Сухорукова лишний раз по носу – вам помогут. Бескорыстно. Он ведь многим поперек горла. Только очень хорошо подумайте. И будьте очень осторожны.

* * *

Когда вечером я дала прослушать запись нашего разговора со следователем моим соседкам Татьяне и Ольге Петровне, обе покачали головами.

– Странный какой-то у вас разговор получился, – заметила Татьяна. – Видел он тебя в первый раз в жизни…

– Ну, положим, тут, Таня, ты не права, – заметила Ольга Петровна. – Уж он-то «Криминальную хронику» точно смотрит. И читает нашу Юлю. И Сережино дело ведет. В общем, он очень хорошо знает, кто она такая. Вопрос в том, на кого он работает.

– Точно не на государство, – хмыкнула Татьяна.

– Или хочет моими руками жар загрести, – сказала я. – Например, при помощи меня добраться до Сухорукова. Да за такое дело его тут же повысят. Он дал мне понять, что у него на Ивана Захаровича зуб. Мало ли что он там на кого-то намекал… Зуб в первую очередь у него самого.

– Да, двадцатки «зеленью» лишился, бедняга, – опять хмыкнула Татьяна. – Кстати, не вздумай ему платить, даже если и освободит Серегу. Обойдется. А ты на двадцать тысяч такой ремонт сделаешь… И машину давно пора менять.

– Угрожали его семье, – напомнила я. – А это стимул посильнее, чем деньги. Ему нужно отвести от них опасность.

– Если он Сухорукова засадит…

– Он хочет только сливки снять, – вставила Ольга Петровна. – Все чистенько-аккуратненько сделать. Чтобы комар носа не подточил. Но твоими руками, Юля. Хочет, чтобы ты подставлялась, искала подходы и все такое. Помогут тебе, видите ли. Бескорыстно. Ха-ха.

Я задумалась, потом сказала, что у меня сложилось впечатление: Сан Саныч ожидал моего появления. Ну не сегодня, конечно, а вообще. И был готов к разговору. Я снова включила запись.

– Все-таки за ним кто-то стоит, – сказала я, когда мы во второй раз прослушали пленку. – И это не менты.

– Ты знаешь врагов Сухорукова? – посмотрела на меня Татьяна.

– Полгорода. Из тех, кто у нас имеет вес.

– Юля, а ты уверена, что тебе так нужен Сережа? – спросила Ольга Петровна. – Вспомни: он ведь променял тебя на деньги. И из-за них женился на другой.

– Но быстро опомнился, – пробурчала я.

– Юля, ты вбила его себе в голову, – не унималась Ольга Петровна. – На свете есть и другие мужчины. А с этим – одни только проблемы. И кто он? Пешка в чужой игре. Большой игре. Куда он влез все из-за той же корысти. И втянул тебя. Хотел тобой прикрыться. И теперь ты из-за него рискуешь. Зачем тебе это надо?

– А Юлька у нас не может жить, как все нормальные люди, – усмехнулась Татьяна. – Ей риск нужен. Чтоб адреналин в кровь выбрасывало. И побольше, и почаще. Вот тогда она чувствует себя в своей тарелке. Решила чего-нибудь? – Татьяна посмотрела на меня.

– Прямо спрошу у Сухорукова, что нужно сделать, чтобы Серега вышел на свободу, А там посмотрим. Попытка – не пытка.

Он выяснил, кто такой Татаринов и, так сказать, с чем его едят. Понял: дурак. Смирнова, конечно, стерва и дрянь редкостная, но что она все-таки в нем нашла? Должна была бы позариться на рыбку покрупнее. И ведь явно имела возможность прихватить крупных рыбин. Или в самом деле любовь слепа, полюбишь и… В тюрьме такое слово, конечно, лучше не произносить, но ведь в самом деле козел. Или она была права насчет любви из жалости?