Онлайн книга «В тихом омуте»
|
Я взяла набитый впопыхах рюкзак – все мысли потом, потом – ив последний момент переложила туда же записную книжку и кассету Нимотси – просто так, как перекладывают страницы засохшими цветами; на память. И выскользнула из квартиры. Через чердак – конечно же, через чердак: даже здесь мне подсказали дорогу – если ушли они, значит, без помех уйду и я. Чердачный люк не поддавался, а звук поднимающегося лифта становился все ближе, как неотвратимое наказание за малодушие, трусость и предательство. Спокойно, спокойно – ты никого не предала. Ну, открывайся же!.. Люк наконец открылся, я выскочила на крышу и прикрыла его за собой. Соседний подъезд был рядом, я спустилась на девятый этаж, потом на восьмой – и здесь перевела дыхание. Дура, дура, дура! Но в любом случае – назад дороги не было. …Во дворе, вокруг мертвой Веньки, уже образовалась толпа. “Скорая” стояла тут же, спустя минуту приехала еще одна – видимо, сердобольные граждане звонили с нескольких телефонов. Люди все прибывали и прибывали, запруживая пятачок перед ареной смерти. Они-то находились в полной безопасности, как читатели колонок криминальной хроники, и осознание превосходства этой безопасности позволяло им переговариваться друг с другом вальяжным полушепотом. – Чего тут? – Да вот, девчонка выбросилась! – Откуда, откуда? – А черт его знает… Сейчас менты приедут, разберутся. Вроде как с девятого этажа… – А кто такая? – Да не знаю, не напирайте. Я своего соседа по лестничной клетке не знаю… – Чо, насмерть? – Ну! – Точно, это наша девчонка, из нашего подъезда… Такая вежливая, всегда здоровалась… Она на девятом этаже живет… Недавно въехала, в прошлом году… Да говорю вам, из нашего подъезда, из второго! – А чего это она? – Там, говорят, пистолет нашли, рядом с ней валялся… – Застрелилась, что ли? – Да из окна выбросилась. – Если из окна выбросилась – то пистолет зачем? – Веселая нынче молодежь пошла – одни людей грабят, другие клей нюхают… Или вот так… Тут в сентябре парень тоже выбросился, назло жене, ревновал ее очень. – Что вы говорите?! – Я сам видел. Он дальнобойщиком работал – только в рейс, как его жена давай налево и направо ноги задирать. – Ну, дальнобойщики тоже не святые, на каждом километре шлюх подсаживают… Одна из “Скорых” уехала. А та, что приехала первой, – осталась. Ее шофер действительно жевал бутерброд, но не с ветчиной, а с сыром… Я, не отрываясь, смотрела на Веньку – там, раскинув руки, лежала я, с волосами с медным отливом, в комбинезоне и жилетке. Именно смерть сделала ее так похожей на меня, что мне стало страшно. Подойти, обнять ее, защитить от всех этих упивающихся сопричастностью к далекой смерти глаз – уж она-то теперь себя защитить не сможет. И Иван не смог себя защитить. Венька повторила судьбу Ивана, прошла путь Ивана до самого конца – и так же оставила меня, как он. Меня, жалкую, так и не выросшую, так ничему и не научившуюся. Уж она-то не оставила бы меня здесь, в роли трупа неизвестной… Пора идти, сказала я себе. У меня еще будет время на все, но сейчас пора идти, уговаривала я себя – и не уходила. Просто не могла оторваться от этого лежащего на земле тела. …Я тихонько выбралась из толпы только тогда, когда приехал милицейский “газик”, а следом за ним – “рафик” с унылой надписью по борту – “Криминалистическая лаборатория”. * * * …Через полтора часа двенадцать тысяч долларов лежало у меня в рюкзаке. Я сняла все, что у нас было, – общие с Венькой деньги, заработанные на сценариях и рекламе: она сама настояла на этих общих деньгах, припугнув меня тем, что отдельный счет ей, гражданке уже благополучно забытой среднеазиатской республики, не откроют. Я сняла все деньги, фальшиво улыбаясь знакомому долговязому клерку, для него я всегда была преуспевающей сценаристкой (“Вот, решила прикупить машину по случаю, как вы думаете, двенадцать тысяч за “Сааб” девяностого года в отличном состоянии – это не дорого?”). "Дура ты дура”, – глаза клерка выдали его с головой, но он все же сказал учтиво: – Большая сумма, а вы одни сегодня, без друзей… Вы ведь обычно не одна приходите… Вот оно, началось – Они на улице. У приятеля что-то с машиной… Так что “Сааб” в самый раз. – Ну, удачи вам. И хорошей покупки. Кстати, у меня есть приятель в автосервисе для иномарок… – Спасибо, я обязательно воспользуюсь… – Я оставлю вам телефон. – Да-да… Он что-то черкнул на листке бумаги, протянул ее мне. Не глядя, я сунула ее в карман комбинезона. – Спасибо. – Надеюсь, вы еще воспользуетесь услугами нашего банка. – Непременно, – кисло сказала я. …Теперь мне нужно было обдумать ситуацию. Я вперлась в метро, без устали гонявшее составы по кольцу, пристроилась в углу вагона и закрыла глаза. "Труба дело. Надо когти рвать, – сказал мне мертвый Иван. – Бабки у тебя есть, так что надо рвать когти”. "Точно. Через Чукотку на Аляску в собачьей упряжке. Главное – зад не отморозить”, – сказал мне мертвый Нимотси. "И придатки”, – добавила мертвая Венька. Я уронила голову в колени. Все, кого я любила, были мертвы. Все до единого. – Вам плохо? – спросил меня какой-то старичок с задорной бороденкой академика Павлова. Только теперь я поняла, что плачу. – Все в порядке, – не поднимая головы, ответила я. – Я могу вам чем-нибудь помочь? – Нет-нет, все в порядке… – Чем ты мне можешь помочь, если даже о н и не могут мне помочь, если даже они оставили меня… Старик вышел на “Белорусской”, я поехала дальше по кольцу. "Успокойся, возьми себя в руки – тебе надо сосредоточиться”. Но сосредоточиться не получилось. Я тупо сидела в уже обжитом углу вагона и, как четки, перебирала воспоминания о прошедшем годе и прошедших семи годах; я думала о том, какой же из сюжетов предложила Венька питерскому лоху, и о том, что на следующей неделе должны будут состояться переговоры по поводу очередной рекламы: эту рекламу устроил Веньке уже раскрученный художник азербайджанец Аликпер, восточный красавец с мягким голосом и мягким характером. Ничего этого уже не будет. |