Онлайн книга «Завещание Мадонны»
|
Женщина задумалась, потом закричала: – Коля! Мы все дернулись. Так вообще-то мужа в лесу можно кричать, если заблудилась, но не в городской квартире. Или кто-то из них плохо слышит? Появился мужчина под пятьдесят, явно водящий дружбу с зеленым змием. – Коля, посмотри, кто к нам приехал, – сказала женщина и кивнула на нас с Пашкой. – Здравствуйте! – произнесла я. А что еще я могла сказать? – Ой! – моргнул Коля, потом почесал голову. – А вы можете приехать к нам завтра? – спросила женщина. – Когда? – спросила я. – Вечером. – Это может быть поздно. У нас ненормированный рабочий день. И зависит он не от нас, а от происходящего в городе. – Мы поздно ложимся, – сказал Коля. – У нас тоже ненормированный рабочий день, а к завтрашнему вечеру мы как раз придем в чувство. Только пообещайте, что, пока не поговорите с нами, не будете давать в эфир и прессу никакой информации. * * * Мы с Пашкой уехали, не забыв многозначительно переглянуться с Андрюшей. На следующий день заскочили в Управление, чтобы выяснить как можно больше о краже, на которую вчера выезжал приятель. Андрюша сообщил, что у четы Иванихиных украли две картины девятнадцатого века. По профессии муж – реставратор, жена – искусствовед. О происхождении коллекции, как и следовало ожидать, органам ничего не рассказали. Квартира находилась на сигнализации, которую кто-то отключил. Точно знал, как это делается. Кроме картин, ничего не исчезло. То есть брали две вполне определенные. – Одного мастера? – Нет, двух разных. – Что-то в них есть общее? Одна школа, сюжет, еще что-то? – И там, и там изображены лошади, – сказал Андрюша. Я моргнула и невольно вспомнила немца Вальтера Кюнцеля, который купил на аукционе две картины с изображением лошадей, правда, еще и красноармейцев, и тачанки с пулеметом. Но то была советская живопись, а здесь, как я поняла, – девятнадцатый век. – Картины ценные? – уточнила я у приятеля. – Вообще все картины девятнадцатого века ценятся больше, чем современные. – Ты уверен? Вспомни, на каком аукционе я недавно была. Андрюша усмехнулся и сообщил, что кое-где на Западе в моду также вошел русский сюр. – А это еще что такое? – Сюрреализм. Тебе, возможно, сегодня об этом подробно расскажут. Я не могу повторить все, что говорили Николай и Алла Иванихины. – У них этот самый сюр есть? – Нет. То есть я не видел того, что сам мог бы назвать сюрреализмом. Вроде нормальные картины. Ну, то есть я сам мог бы это у себя дома на стены повесить. – У тебя нет таких денег, которые можно было бы потратить на картины девятнадцатого века. – У меня вообще стиральная машина сломалась! Мать достает, чтобы я новую купил, а мне сейчас бабки не выделить. Так какие тут картины… Но ты поняла, что я хотел сказать. У них нормальная живопись, в понимании обывателя. Никакой зауми, унитазов, из которых что-то вылезает, или инсталляции из тампаксов. Понятно, что изображено. Красиво. Я как будто в музее побывал. Юля, давай как-нибудь в музей сходим. Ты когда в последний раз была в музее? – Вот украдут что-нибудь, так и сходим. Как раз посмотрим что-нибудь на самом деле редкое и уникальное, что недоступно простым гражданам. Андрей, когда тебе и мне по музеям ходить? Ты представляешь, что у тебя и у меня на работе скажут, если узнают, что мы в музей собрались? А те, кто меня в музее узнает? А сотрудники музея? Знаешь, что у меня люди спрашивали, когда увидели на аукционе? – Догадываюсь, – расхохотался Андрюша. – По-моему, мы все неоднократно бывали в музеях, – заметил Пашка, оторвавшись от пива, которое его всегда интересовало больше, чем все произведения искусства, вместе взятые. – Вспомните, в какие места мы на трупы выезжали. Не дома, не квартиры, а хранилища ценностей. Не уверен, что в государственных музеях есть то, что хранится в частных коллекциях. Равное по ценности, качеству, количеству… – Многие экспонаты из государственных музеев перекочевали в частные коллекции, и это уже никогда не доказать и их не вернуть, – вздохнул Андрюша. Поскольку я в последнее время собирала информацию по определенной тематике, то сообщила друзьям, что – судя по тому, что я прочитала, – воруют или картины и произведения искусства стоимостью в несколько миллионов долларов, или работы определенного мастера под заказ коллекционеров или просто богатых людей, которые теперь вкладывают деньги в произведения искусства. По некоторым данным, богатые люди (из разных стран) вкладывают в произведения искусства около трети своих состояний. Примерно 31 % американских миллионеров и примерно 37 % европейских миллионеров считают искусство самым выгодным способом сохранения своих сбережений. Правда, большинство западных миллионеров заявляют, что непрозрачность и отсутствие должного регулирования на этом рынке останавливают их от более активного инвестирования в предметы искусства. Но эти причины не останавливают наших. – Что вообще есть в доме Иванихиных? – спросила я, возвращаясь к теме нашей встречи. – Больше всего картин. Насколько я понял, Николай Иванихин занимается реставрацией именно живописи. Откуда у них такая коллекция – без понятия. Может, все эти работы реставрировал Иванихин, и они ждут своего часа для продажи. Может, он берет работу, требующую реставрации, реставрирует, временно вывешивает у себя дома… Не знаю. Как раз спросишь у хозяев. – Картины старых мастеров есть? – Ты кого имеешь в виду? Рафаэля? Леонардо да Винчи? – Если эти мастера у кого-то и есть в нашей стране, то точно не вывешены на стены для всеобщего обозрения. Для них должны быть оборудованы специальные бункеры, где поддерживается определенная температура, влажность… И не пустили бы ни вас, ни нас с Пашей в места, где мы могли бы их увидеть. – Так кого ты имела в виду, Юля? – Кто-нибудь из известных художников у них есть? Из тех, про которых ты слышал? – Может, и есть, – пожал плечами Андрей. – У них картины не подписаны, как в музее. Но никаких известных сюжетов я не видел – в смысле того, что мог раньше видеть на каких-то репродукциях. Например, «Грачи прилетели» или медвежат… Я не смогла сдержать смеха. Андрюша тоже улыбнулся. – Еще что есть в квартире? Мебель, насколько я успела заметить, старая. – Мебель частично довоенная. Иванихины сами сказали. – То есть все вкладывается в картины? – Еще посуда есть. Если честно, посуду я не рассматривал и не уверен, что она антикварная. Просто обратил внимание, что два серванта ею забиты. То есть она не выставлена напоказ, как бывает в посудных шкафах, а просто стоят стопки тарелок, одна на другой – большие, поменьше, еще поменьше. Супница есть здоровенная. Чуть ли не все наше Управление из нее супом накормить можно. Но посуды необычной много. |