Онлайн книга «Хромой кузнец»
|
Он сказал: – Послушай меня, Торгрим конунг, повелитель снежных равнин… поговорить с тобой хочу. Конунг отозвался: – Говори, если хочешь, Эйстейн скальд. Только, сам видишь, нету у меня нынче охоты ни к твоим песням, ни к сагам о давних временах. Скальд сказал: – Я слыхал от людей, будто ты, конунг, прошлой весной потерял младшего сына. И с тех-то пор, говорят, и огонь хуже горит в твоем очаге, и пиво не бродит в котлах, и у мяса не тот вкус… – Истинно так, – отвечал конунг. – Зачем трогаешь мою рану, скальд? Эйстейн помолчал, потом вытащил из-за пазухи серебряный браслет и показал его конунгу. – Не расскажет ли он тебе о чём-нибудь? Торгрим долго разглядывал блестящую змейку… Наконец сказал: – Любой кузнец мог бы сделать подобное, не только мой сын. Эйстейн спрятал браслет. Сходил туда, где лежала его постель, и принёс Торгриму шахматы, вырезанные из морёного дуба и моржового клыка. – Тогда, может, эти шахматы окажутся разговорчивее, конунг? На сей раз Торгриму хватило одного-единственного взгляда: – Где ты взял это, скальд? Эйстейн ответил: – Мне подарил их Нидуд, вождь племени ньяров. Я гостил у него на празднике Йоль, и он многим раздавал тогда такие подарки. А его дочь Бёдвильд носила на руке кольцо, точь-в-точь как те, что я видел у жён твоих сыновей. А откуда попали к Нидуду все эти вещи, про то спрашивай его сам. Я сказал тебе всё, что знаю. Долго не произносил ни слова безрадостный Торгрим конунг. И только к вечеру, когда погасли на юге бледные отсветы солнца, а сыновья, Слагфильд и Эгиль, возвратились с охоты, он вновь подозвал к себе Эйстейна. Он сказал: – Я хочу спросить тебя, скальд, почему ты решил поведать мне о том, чего коснулись твои глаза? Нидуд – могущественный вождь. Навряд ли ему понравится твоя поездка сюда… Эйстейн ответил: – Браги, Бог стихотворцев, влил в мои уста божественный мёд, и оттого-то мои мысли текут немного не так, как у тех, кто этого мёда не пробовал. Брось меня в оковы, и я открою рот лишь затем, чтобы вырваться на свободу… Мало нравится мне, конунг, когда соловья заставляют петь, посадив его в железную клетку. И даже если поёт он руками, а не языком! Осели и рассыпались сугробы, вздулась и забурлила тихая речушка, падавшая в море недалеко от двора конунга ньяров. И вместе с молодой травой, разодетые так, что любо-дорого было взглянуть, явились, перевалив через горный хребет, долгожданные сваты. И с ними Рандвер. Нидуд встретил их радостно. Переговорил со сватами и велел готовиться к весёлому пиру. А пока пир собирали, приказал позвать к себе дочь. Бёдвильд вошла, и сердце забилось, как морская птица, упавшая на камни со стрелой в белом крыле… Нидуд улыбнулся её волнению. Он сказал: – Скоро покинешь меня, Бёдвильд. Придется мне видеть тебя реже, чем я привык. Она ответила и с удивлением услышала собственный голос: – Я не хочу покидать тебя, отец мой конунг… вели мне остаться! Многие девушки говорят так на пороге замужества. Нидуд привлек её к себе: – Знаю, любишь меня. Рандвера будешь любить ещё сильнее. Он в золото оденет тебя с ног до головы. Бёдвильд отчаянно замотала головой: – Не отдавай меня, отец! Конунг почувствовал просыпавшийся гнев – так бывало всегда, когда его воля встречала сопротивление. Он-то думал, она поблагодарит его и уйдет, стыдливо краснея, опуская счастливые глаза!.. Он проговорил терпеливо: – Ты блага своего не понимаешь. Трюд ведь тоже упиралась, совсем как ты, когда её везли ко мне в дом. Бёдвильд вдруг спросила его: – А моя мать?.. Нидуд ответил, начиная сердиться уже всерьёз: – Твою мать я не больно-то спрашивал! И не понимаю, с какой это стати я должен спрашивать тебя! Я сказал – ты услышала! И можешь идти!.. Бёдвильд прошептала: – Я умру у Рандвера, как она умерла у тебя… Нидуд оттолкнул её прочь. Поднялся и загремел так, что в углу звякнули серебряные чаши: – Таково моё решение! И я не хочу знать, что ты там ещё думаешь! И вышел, и дверь хлопнула. Бёдвильд слышала, как он кричал на кого-то во дворе. Она даже не заплакала – стояла неподвижно, закрыв глаза. Рабыни пугливо косились на неё, неслышно снуя туда и сюда. Волюнд, изувеченный её родичами, посаженный ими на цепь, – Волюнд и тот однажды её пожалел… Скади-лыжница, дочь горного великана, принуждена была выбирать мужа, видя одни только ноги нескольких женихов. И хоть всем сердцем стремилась Скади к светлому Бальдру, а пришлось ей стать женою сурового Ньёрда, Бога моря и кораблей… – Фрейя!.. – тихо говорила Бёдвильд, глядя в тёмное небо, лишённое звёзд и луны. – Помоги, услышь меня, Богиня любви… Быть может, где-то там, за этими тучами, и впрямь скользила лёгкая повозка, запряжённая пушистыми кошками… Как знать? Когда просящего слышит Бог Тор, в небе прокатывается отдалённое ворчание грома, даже если ни облачка не плывёт в синеве. Когда слышит Один, с неба спускаются кружащиеся вороны, даже если от горизонта до горизонта расстилается безбрежная морская равнина. Когда путешественник, ухватившийся за обломок разбитого корабля, молит о помощи Ньёрда, хозяина морских путей, – он обязательно увидит вдали парус, даже если корабль, повернувший на выручку, ещё скрыт от глаз расстоянием. Но как понять, слышит ли Фрейя, Богиня любви?.. Бёдвильд стояла на крылечке, а из дому, из-за двери, доносился шум весёлого пира. То Нидуд, отец её конунг, пировал с Рандвером и сватами. Вот так же зашумит и её свадебный пир… Думать об этом было страшно, как о смерти. Тут дверь негромко скрипнула и отворилась. На крылечко, слегка покачиваясь, вышел Рандвер. Бёдвильд вздрогнула и попятилась. Рандвер заметил её и двинулся к ней, протягивая руки. Бёдвильд упёрлась ладонями в его грудь, но куда там! Он по-хозяйски взял её за плечи и потянул к себе: – Моя Бёдвильд. И запустил обе руки в её волосы, поднимая её лицо к своему. Он был попросту пьян. Бёдвильд боролась молча и яростно, как серебристый лосось, запутавшийся в сетях… Силен был молодой конунг, но брага, выпитая без меры, отняла у него ловкость. А может, это Фрейя, Богиня любви, всё-таки услышала Бёдвильд? Она вырвалась и бросилась прочь, оставив в кулаке у Рандвера клок своего платья и ожерелье – то самое, украшенное перламутром. Он пьяно засмеялся и погнался за ней: |