Книга Тайны старого Петербурга, страница 64 – Мария Жукова-Гладкова

Я рассмеялась и заметила, что мы не в Америке и мне вообще трудно представить русский вариант мисс Моники. Но вот, кстати, американский президент мне очень по вкусу. Как сосед посмотрит на то, чтобы мы всей квартирой (а я еще и от себя лично) ему письмо в поддержку отправили и пригласили к нам в гости? У нас ведь так интересно. И не он женщин, а женщины его тут домогаться будут.

В общем, сидели мы с Иваном Петровичем на корточках перед сорванными с каменных плит линолеумными плитками и выражали глубокую поддержку и сочувствие американскому президенту. Вдосталь перемыть косточки его женщинам мы не успели, потому что к нам с округлившимися глазами подскочил Сережка и сообщил, что «там кто-то матом здорово ругается».

– Где там? – уточнила я, переходя к более насущным и близким нам проблемам.

Сережка показал на дверь в дальней стене.

– Она закрыта? – спросил Иван Петрович.

Сережка кивнул.

Мы с Иваном Петровичем решили сходить послушать, а может, и посмотреть на ругающихся. Правда, для начала было бы неплохо выяснить причину, побудившую человека (или людей) вспомнить народные выражения.

Приложив три уха к двери, мы в самом деле вскоре услышали, как кто-то поминает чью-то мать. Затем второй собеседник упомянул некоторых животных – в качестве сравнения. Потом голоса смолкли, но через некоторое время послышались снова.

– Что будем делать? – шепотом спросил Иван Петрович.

– Надо бы взглянуть, – сказала я. – Может, люди попали в ловушку?

К тому же, раз уж мы тут оказались, следовало бы осмотреть и соседние подвалы. Как говорили Гришка с Соболем и художник Андрей, в эти подвалы не попасть обычными путями бомжей: двери замурованы. Что ж, не нашли клад деда Лукичева, может, найдем еще что-то интересное?

Иван Петрович без труда справился и с этим замком. Мы оказались в очередном туннеле, правда, пол в нем, как и на складе, был выложен линолеумными плитками, а стены выкрашены совсем недавно – от них еще пахло краской.

Из туннеля голоса слышались гораздо лучше. Метров через десять мы подошли к двери в левой от нас стене.

Иван Петрович осветил дверь фонариком. Потом посветил на стену рядом с дверью. Замок, как я понимала, для дяди Вани – плевое дело. Наверное, хозяева не предполагали, что придется столкнуться с таким умельцем.

Пока Иван Петрович с Сережкой продолжали осмотр, я заглянула в замочную скважину. В хорошо освещенном помещении трудились двое молодых людей в камуфляжных брюках, голые по пояс. Они показались мне знакомыми. Где-то я их не так давно видела… Только вот где именно? Сколько всяких молодцев проплыло перед моими глазами за последнее время? Не сосчитать, тем более не определить, чьи они. К сожалению, опознавательных знаков на груди (или где-то еще) у них не было. Молодые люди занимались приклеиванием отошедших линолеумных плиток. Один выдавливал клей из тюбика и размазывал его по отошедшему куску плитки, а второй потом бил по ней резиновым молоточком. Работа сопровождалась колоритными выражениями.

Слышимость с моего наблюдательного поста была прекрасная.

Неожиданно слух резанула фраза:

– Попали в рабство, блин (это я перевожу на цензурный русский язык). Если бы кто вызволил, блин, век бы ему служил, блин. Добровольно, блин.

Мне (и сопровождающим меня Ивану Петровичу с Сережкой) подобный слуга оказался бы очень кстати, мы нашли бы ему применение. Как раз помог бы в осуществлении наших планов. Я уже прикидывала: этим ребятам будет гораздо легче выворотить каменные плиты на складе, чем нам. Впятером мы можем справиться за… Все зависит от наличия инструмента. И от той скорости, с которой снова заполнят склад.

В любом случае парней следовало вызволять – если они оказались невольниками и их кто-то здесь держит, заставляя работать даже ночью, хотя им этого явно не хочется.

Иван Петрович с Сережкой со мной согласились, но оружие мы на всякий случай держали наготове.

Услышав, как открывается дверь, молодцы замерли с раскрытыми ртами.

– Добрый вечер! – поздоровалась я. – Кто тут клялся добровольно служить спасителям?

Молодец с резиновым молотком осел на пол; он то открывал, то закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Второй, с клеем, сидевший на корточках, не удержал равновесия и тоже оказался на пятой точке. Потом оба застонали.

– Не вижу радостных лиц, – заметила я, не сводя с молодцев дула пистолета. Иван Петрович стоял справа, тоже с пистолетом. Сережка слева, с ножом.

– Только не вы… – протянул молодец с клеем и опять застонал.

По-моему, он был готов грохнуться в обморок. И тут Сережка вспомнил, кто они такие:

– Мама, вы же с Иваном Петровичем и папой их в помойку выбросили! А потом они тебя на лестнице убить пытались!

Я пригляделась повнимательнее: вроде бы они, но так похожи и на рашидовских, и на стрельцовских, и на новых телохранителей Валерия Павловича… Где же находится инкубатор, в котором выводят таких братьев-близнецов?

– Вы? – на всякий случай спросила я у молодых людей.

Они энергично закивали.

– Пойдете с нами или тут останетесь?

– Пойдем, – сказал парень с клеем. – Если не убьете.

– Куда еще?! – вырвался глас души из глотки второго.

Я решила выяснить, куда бы они хотели отправиться. Оказалось, что одновременно домой, к маме, в милицию и КГБ. Они также хотели положить голову в миску с салатом «оливье», хотели борща, картошки с селедкой, арбуза и много водки.

В нашей квартире из вышеуказанного мы могли предложить им только картошку. Но они были согласны и на это. А вообще для них было очень важно добраться до телефона.

Парень с клеем начал приходить в себя. Наконец поднялся. Со вторым же возникли проблемы: опускаясь в полубеспамятстве на пол, он «приземлился» на только что смазанную клеем плитку, к которой за время нашей беседы успел приклеиться. Отодрать штаны уже не представлялось возможным, тем более что молодцы не хотели оставаться в подземелье ни одной лишней минуты. Парень быстро разулся, вылез из пятнистых штанов, оставив их приклеенными к полу, и снова обулся.

– Молоток возьмите, – приказала я ребятам. – Может пригодиться.

– Клей брать? – спросил тот, что остался в штанах.

– Бери, – кивнул Иван Петрович. – Чего ж добру пропадать? В хозяйстве сгодится.

Мы дружною толпою покинули помещение, проследовали через склад, закрыв за собой все двери, потом провели ребят к нашему любимому оконцу. Ноги в отличие от нас они, конечно, промочили, но на радостях не обращали на это внимания; парни то и дело спрашивали: можно ли у нас принять душ, что у нас есть пожрать и выпить? Расчувствовавшийся дядя Ваня обещал лично сбегать ребяткам за пузырьком, чтобы отметить их освобождение.

Протиснуться в расширенную для меня дыру парни не могли: я явно уступала им в комплекции, но, приложив силушку молодецкую, они с корнем вырвали оставшиеся железные прутья и выбрались наружу. Мы последовали за ними. После чего решили поставить прутья на место – на всякий случай, чтобы не привлекать к нашему лазу излишнее внимание.