Книга Обжигающее чувство, страница 15 – Кей Торп

— Было бы интересно проверить, — задумчиво протянул Том.

— Ну уж это-то ты должен знать наверняка.

Он вопросительно приподнял бровь.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто я слышала, как тебя называют Отцом Племени… Разве это говорит не о твоих племенных качествах?

Том улыбнулся уголками рта.

— Мои способности производителя здесь совершенно ни при чем, уверяю тебя. Ребята называют меня Отцом Племени, потому что я наполовину индеец.

Эвелин растерянно уставилась на него.

— Коренной американец?

Он невозмутимо пожал плечами.

— Можно сказать и так, но я всегда называю себя индейцем. Перемена ярлыков не меняет сути, — голос его звучал бесстрастно, но глаза пристально всматривались в лицо Эвелин.

А она так же внимательно изучала его лицо… Да, у него смуглая кожа с бронзовым отливом, но до сих пор Эвелин принимала это за густой загар. Темные прямые пряди густых волос… И эти монголоидные скулы… И тонкий нос с горбинкой, и чувственный жестко очерченный рот. Да, но почему тогда у него такой странный цвет глаз?

— Почему же у тебя голубые глаза? — выпалила Эвелин. — Голубой цвет — это рецессивный ген, значит, у тебя должны быть черные глаза.

Все это время Том с тревогой ждал, как она воспримет известие о его происхождении. Теперь он облегченно улыбнулся. Ну конечно, Эвелин только так и могла отнестись к этому, она была прирожденным исследователем и прежде всего ее интересовала информация.

Она вовсе не была шокирована, как многие другие, похоже, она не была заинтригована — Уиклоу привык и к такой реакции, как привык к тому, что женщин всегда впечатляет его профессия. Но Эвелин повела себя совершенно иначе. Она с ходу четко сформулировала вопрос о генетическом происхождении его голубых глаз.

— Мои родители оба были полукровками, — терпеливо объяснил он, — генетически я наполовину индеец, наполовину белый, но рецессивный ген голубых глаз я получил в наследство от обоих родителей. Я на четверть команчи и на четверть киова — ну и, конечно, наполовину белый.

Эвелин удовлетворенно кивнула и тут же задала следующий вопрос:

— У тебя есть братья или сестры? Какого цвета у них глаза?

— Два брата и сестренка. Сводные братья и сестра, если быть точным. Моя мать умерла, когда я был ребенком, после ее смерти отец женился на белой женщине с голубыми глазами. Такие же глаза и у моих братьев. Отец уже отчаялся дождаться черноглазого малыша, но тут родилась моя сестренка, и его мечта сбылась.

Эвелин невольно подкупил его шутливый тон.

— А вот я единственный ребенок в семье. В детстве я всегда мечтала иметь братика или сестренку, — в голосе ее зазвучала невольная грусть.

Том поставил ногу на стул, развернув его к себе. Эвелин была так увлечена разговором, что даже не обратила внимания на это, а следовало бы, ведь теперь она оказалась заперта на своем краешке стола.

— Когда отец женился на Мэри, мне было уже шестнадцать лет, так что я тоже не рос вместе с малышами. Зато я был уже настолько большим, что мог чему-то учить их, заботиться о них. Ты не представляешь, какая это была радость — я приезжал домой на каникулы, и тут же ко мне с визгом бросались маленькие бесенята и карабкались на меня, как на дерево. И теперь, когда я приезжаю домой, отец с Мэри обязательно берут себе выходной и оставляют детей на меня. Конечно, ребята уже совсем большие, но мы все равно очень любим побыть вместе…

Эвелин попыталась представить этого огромного грозного великана отдыхающим дома, в окружении детей. Даже сейчас выражение его лица смягчилось и потеплело, стоило ему лишь вспомнить о доме. Только сейчас, когда на секунду приоткрылась его душа, Эвелин поняла, какой барьер возвел этот человек между собой и людьми. Лишь в кругу семьи этот суровый полковник, видимо, ослаблял железный контроль над собой и снимал маску холодной надменности.

Неожиданно Эвелин почувствовала себя одинокой и несчастной, ведь она не являлась частью теплого домашнего мира этого человека. Ей так захотелось, чтобы между ними растаял этот ледяной барьер, чтобы Том подпустил се совсем близко к себе. А в глубине души, там, где жила недавно родившаяся, но удивительно быстро вступающая в свои права женственность, там было и другое желание, наполняющее сердце сладкой болью и страхом, — чтобы Уиклоу потерял свой пугающий самоконтроль и перешел границу…

Господи, но что же это она сидит и молчит, как дура? Том продолжал молча разглядывать ее, приподняв одну бровь, как будто ждал ответа. Эвелин покраснела, она совершенно не знала, что сказать. Том встал и шагнул к ней, оказавшись так близко, что его ноги коснулись ее ног.

— О чем ты думаешь, малышка?

— О тебе, — не задумываясь ответила она. Почему он подошел так близко? Сердце ее снова заколотилось. Да что же такое притягательное таится в этом человеке, если при его приближении мозг ее полностью отключается, а тело дрожит от возбуждения?

— И что ты думаешь обо мне?

Любая женщина в этой ситуации не задумываясь нашла бы достаточно многозначительный ответ на такой вопрос. Но ведь Эвелин никто никогда не учил скрывать свои чувства.

— Я ничего не знаю о мужчинах. Я не знаю, как вести себя с ними, как обратить на себя внимание.

Он усмехнулся.

— Все это тебе неплохо удается.

Что он имеет в виду? Ведь она вела себя с ним как обычно, с враждебной холодностью и насмешкой, которые неизменно отпугивали мужчин. Однако на этот раз все оказалось гораздо сложнее… Господи, да ведь у нее дрожат руки! Вот это уже по-настоящему испугало Эвелин, никогда раньше она даже не подозревала, что может оказаться не способной контролировать свои чувства.

— Вот как? Понимаешь, никогда раньше мне не хотелось привлекать к себе внимание… В каком-то смысле я много потеряла. Так вот, я прекрасно помню, зачем ты предложил мне разыгрывать этот спектакль, но… но если мне захочется сделать наши отношения более реальными, что ты на это скажешь?

— Это зависит от того, что ты понимаешь под «более реальными» отношениями, — Том не мог скрыть своего удивления.

И снова она не знала, что ответить.

— Ну… ну откуда же я знаю! Я знаю только одно: мне бы хотелось понравиться тебе… но я не знаю, как это сделать! Ну ты же понимаешь, нельзя впервые дать мальчишке футбольной мяч и сказать: «Держи, малыш! Иди, играй в футбол».

Том был поражен, глаза его победно блеснули, но голос остался невозмутим и спокоен.

— Возможно, ты права.

— И что же? — Эвелин беспомощно развела руками. — Каковы правила игры? Если, конечно, ты не отказываешься играть.

— Нет, отчего же? Почему бы немного не развлечься?

Эвелин растерянно подняла глаза. Почему он говорит так? Почему не отвечает прямо? Он что, смеется над ней?..