Онлайн книга «А ты попробуй»
|
С ее легкой руки идея удобно расположилась за нашим столиком и теперь созревала, наливаясь соком. – Прошло всего три месяца, а я уже... почти – как бы – в отчаянье. Еще один спелый, сочный, лопающийся персик. Я был на седьмом небе от счастья. – И? – спросил я. – Что и? Кажется, она не понимала, что я хотел сказать. – Я имею в виду... зачем ты мне все это говоришь? Я многозначительно на нее посмотрел. – Ох, верно. Я понимаю. Да – я помню. Я просто подумала – что это очень забавно. – Что? Что забавно? – Ты. Ты забавный. – Что? Почему? – Просто забавно. Знаешь, это просто ирония судьбы. – Почему? – Просто мне смешно. Вот ты здесь, крутишься вокруг меня, распушив хвост, и если бы ты не был... тем, кто ты есть... я бы, наверно, позволила всему идти своим чередом, просто чтобы привести себя в порядок. – Что? Кто же я есть? – Ты друг Джеймса. – И что? Что с того? Мы с тобой познакомились из-за Джеймса. Что из этого? – Как это, что из этого? – Он уехал, И еще сто лет не вернется. – Господи! Ты наверно всегда во всем уверен, но я к таким вещам отношусь иначе. И вообще так нельзя. – Почему? – Ну – мы ведь друзья, правда? – Правда. – В этом все и дело. Понимаешь – если бы ты был просто посторонним, и мы бы только что познакомились, то можно было бы – ну, ты понимаешь – а потом спасибо, было очень приятно, прощай. Но мы друзья. Поэтому так нельзя. – Почему нельзя? – Нельзя и все. Плохо. Я прикрыл руками обиженное покрасневшее лицо. Лиз не то усмехнулась, не то вздохнула и сочувственно царапнула меня по колену. Всего лишь сочувственно. – Послушай – помнишь, о чем мы говорили по телефону? – О чем? – Все наши друзья кто заграницей, кто в университете. Мы с тобой сидим в одной и той же жопе. Слушай – я жутко рада, что ты приехал из Швейцарии. Знаешь, как хорошо, когда есть с кем поговорить кроме этих долбоёбов из колледжа. Мы можем ходить вместе на ланч. Я не хочу выбрасывать все это на помойку только для того, чтобы разок перепихнуться. – Хорошо. Я понимаю. Она похлопала меня по ляжке. * * * Для того, чтобы разок перепихнуться я бы с радостью выкинул на помойку все, что угодно – и вообще, кто сказал, что это должен быть всего разок? Судя по всему, ее понимание слова “отчаяние” сильно отличалось от моего. Почему обязательно в Индию?
После свидания в Кэмдене, мы стали видеться с Лиз на удивление часто. Странно, но она оказалась права: нам не нужно было трахаться. Мы знали прекрасно, что у каждого на уме, и без лишних слов отодвинули секс в сторону. Она по-прежнему очень нравилась мне и знала это, но теперь мы понимали, что ничего не произойдет (по крайней мере вели себя так, как будто понимаем) и в результате действительно стали друзьями. Впервые я дружил с девушкой. Она обладала веселым нравом, и мне совершенно искренне было с ней хорошо, несмотря на то, что я постоянно представлял ее голой и ничего не мог с этим поделать. Мне было с ней лучше, чем с кем угодно из своих прежних друзей. Мы смеялись над любой ерундой, а иногда под настроение заводили серьезные беседы. Мы договаривались до вещей достаточно... ну, интимных. Я стал рассказывать ей то, что никогда и никому не говорил раньше. Не помню сейчас, что конкретно это было, но знаю, что очень глубоко запрятанное. Хотя мы были просто друзьями, и хотя я не делал больше никаких пассов, мы становились друг другу все ближе и ближе. Сидели, тесно прижавшись друг к другу. Гуляя, держались за руки. А в кино моя рука сама собой оказывалась на ее колене, а ее – на моем. Я не специалист, конечно, но почти уверен, что какая-то чувственность была между нами. Я не делал ей никаких предложений, все шло само собой – помимо нашей воли. Чем чаще мы бывали вместе, касались друг друга, говорили о сокровенном и вытаскивали секреты из самых глубин наших душ, тем быстрее росла чувственность – сама по себе, а мы могли делать вид, будто ничего не замечаем. Иногда она говорила: “У тебя очень узкое личное пространство, правда?”, что было полной чушью. Моя зона безопасности на самом деле пошире чернобыльской, я терпеть не могу прикасаться к людям – я не придумываю, так и есть, – но сейчас пришлось соврать и сказать, что она абсолютно права. Она не могла не понимать, что вся эта дружба – фарс, и что рано или поздно что-то должно случиться, но не собиралась этого признавать и была уверена, что я не признаю тоже. * * * Я почти не сомневался, что дело идет к сладкому и мучительному безумию, после которого мы не сможем смотреть друг другу в глаза. Но в один прекрасный день Лиз перевернула все с ног на голову, вывалив на меня идею, открывавшую такие возможности, о которых я не мог даже мечтать. Дело было в конце апреля, и Лиз уже третий раз за неделю прогуливала колледж. Всю вторую половину дня мы провалялись на траве в Хэмпстед-Хит [4] . Я лежал, вытянувшись во весь рост, а голова Лиз удобно устроилась у меня на животе. – Что ты собираешься делать? – спросила она. – В смысле? – До конца года. – Это вопрос на пять миллионов. – На шесть. – Какая разница? – У тебя еще целых четыре месяца. – Угу. – Собираешься работать? – Не, неохота. – А тебе нужно работать? – Не-а. – Шутишь. – Нет. У меня мешок денег. – Правда? – Неужели незаметно? – Не очень-то ты толстый. – Приятно слышать. – Когда ты успел так разбогатеть? – В Швейцарии платят минимум штуку в месяц, тратить было негде, поэтому кое-что осталось. – Штуку в месяц? – Они потом отбирают все назад за жилье и кормежку – хоть ты спи на чердаке и кормись объедками. Но все равно, я привез больше тысячи. – Ну да? – Плюс носочный магазин. – Ну ты и жаба! Хоть бы раз сводил меня пожрать по-человечески. Мороженое бы купил, что ли. – Хрен. Они мне еще пригодятся. – Для чего? |